Там, где твое завтра

Представьте себе высокую нутриевую шапку грязно-белого цвета (видимо, модного в то время), утепленную куртку из такого кожзаменителя, что, поднимая руку в автобусе, чтобы взяться за поручень я чувствовал, как она поднималась вся, делая плечи неестественно высокими и широкими. Папа получил на работе высокие ботинки, напоминающие современные берцы, но реально представляющие нечто из разновидности кирзовых сапог, с тупым носом и высокой шнуровкой. «Смотри, классные какие! Ну, что я их, по работе таскать буду. Они ж модные такие. Им точно сносу не будет», – папа выставил сапоги посреди зала, и вся семья, а том числе и я кивнули. Вариант был дешевый и практичный. Все требования хорошей вещи были соблюдены, а мне, как обычно, было все равно.

Это чудо, в ботинках, непонятной шапке, куртке, которая вполне могла бы быть бронежилетом, и очках, от безысходности ставших привычными, и вошло в кабинет в первый день декабря одна тысяча девятьсот девяносто шестого года. Мария внимательным взглядом сверху вниз провела по мне и вздохнула. Теперь я уже точно знаю, что влюбиться в меня тогда могла только сумасшедшая. Оправдать интерес к моей персоне можно было бы расчетом, но и здесь не все так уж просто. Расчет – это, прежде всего, перспективы, а перспективы во мне могла рассмотреть только прорицательница типа Ванги. Нормальному человеку, как мне кажется, такая дальновидность была не под силу. И все же невероятный оптимизм, убежденность в том, что однажды я найду родственника за границей, который даст мне денег, и уж тогда точно проявятся все скрытые таланты, позволяли засыпать с верой в завтрашний день и надеждой на скорое процветание и успех.

В этот день мы уезжали в командировку. Место рядом с водителем в нашем рабочем «УАЗе» типа «буханка» заняла Лариса Петровна. Мария старалась избегать любых поездок в область, но в связи с отпуском Славы не смогла отвертеться от необходимости поехать на проверку дозаторов в районную больницу. Она разместилась рядом со мной в салоне. В этот раз с нами ехали и ребята из бригады по ремонту рентген-аппаратов. Мы уселись на скамейках, стоящих по обе стороны прохода, и подпрыгивали в такт каждой неровности на дороге. Мужики скучно ехать не собирались и начали пить, едва выехали за ворота завода. Стакана не было, но для этой цели использовали плафон для освещения салона. Продумано было все и приходилось лишь удивляться находчивости наших людей. Отказы здесь не принимались и расценивались как неуважение к коллективу. Все, что я мог сделать, это прикинуться внезапно заболевшим, чем вызвал сочувствие у коллег.

– Эх, такая бабенка, а не замужем. – Витя, монтажник рентген-аппаратов, уже изрядно окосел и теперь пытался поговорить с Марией. – Ты того, смотри, я человек солидный. Ты привлекательна, я чертовски привлекателен. Не будем терять время. – Он вставил слегка подправленную любимую фразу из кинофильма, которая из его опыта должна была действовать безотказно, и попытался, словно играя, положить руку на колено Марии, которая с некоторой нервозностью оттолкнула это нелепое ухаживание.

– Если мужчина не понимает, что его слова могут обидеть женщину, то невольно возникает вопрос, а может ли он считать себя настоящим мужчиной. И уж тем более руки стоит держать при себе, – сказал я прежде, чем успел подумать.

Вряд ли я и сейчас знаю, что случилось со мной тот день, какие магнитные бури бушевали на солнце и что послужило причиной неожиданной даже для меня самого активности. Было по меньшей мере три причины промолчать: всем вокруг происходящее казалось игрой, и коллектив находился в отличном настроении; сама Мария никогда за словом в карман не лезла и ответить могла вполне достойно, может, даже получше меня; ну и внезапно проявившаяся смелость тоже вызвала немалое удивление. Но слово не воробей, и теперь я горел под устремленными на меня изумленными взглядами всех находящихся в салоне. В какой-то момент показалось, что Мария даже смутилась, но складывалось ощущение, что ничего против сказанного она не имела.

Тишина была недолгой. Витя рассмеялся, перевел происходящее в шутку, и инцидент оказался исчерпан. Через пять минут у меня мелькнула мысль, что все происходящее забывается значительно проще, чем я думал. Предположить последствия этого поступка я не смог бы и в самых смелых мечтах.