Там, где ты (СИ)

Вдалеке появились очертания каких-то строений. Приблизившись, я различила высокий деревянный забор. Мелькнула мысль – со рвом он был быль бы надежнее в качестве защиты. «Посоветуй еще» — мысленно фыркнула я.

— Кто идет? – раздалось из-за ворот.

— Я это – Стаслав, — ответил мой спаситель. Ворота медленно распахнулись, и мы въехали. Противоположную сторону ограды было не разглядеть за несколькими деревянными строениями, стоящими практически вплотную. Подбежавший мальчик взял поводья когда Стаслав спешился и помог спешится мне. Я плотнее запахнула плащ, скрывая наготу и остатки одежды 21 века. На улице было лишь несколько человек, очевидно ожидавших нас. Вернее его.

— Вновь вы явились затемно, государь уж обыскался, — проговорила подошедшая женщина, — А это кто?

— Бедное дитя, потерявшее дом, кормилица, — ответил за меня мужчина, — Накорми и обогрей девицу, будь добра.

— Бедняжка, — на круглом лице женщины появилось сочувственное выражение, — Идем со мной.

Взяв меня за руку она очень быстро, с учетом своего довольно грузного телосложения, повела меня в одно из жилищ. В тусклом свете горящей в углу лучины, я разглядела деревянные скамейки, стол и деревянную же кухонную утварь на полках  вдоль стен. Пол был земляным. Комната, в которую мы зашли, была вероятно, чьей-то спальней – пара деревянных кроватей занимала почти все ее небольшое, также освещенное лучиной, пространство.

— Тебе нужна целая рубашка, девица, — проговорила она и вышла.  Пару минут спустя, женщина вернулась, держа в руках длинное льняное платье с вышивкой у ворота, пару кусков ткани, пояс и плетеные лапти, похожие нате, что продаются сейчас в сувенирных киосках на Андреевском спуске. Продаются? Будут продаваться? Отдавая вещи, она окинула меня внимательным взглядом, остановившемся на, к счастью, изрядно пострадавших конверсах – почти единственном, что не было скрыто длинным плащом Стаслава. Вот блин!

— Что это за лапти на тебе?

— Их папенька привез из-за моря, — стараясь убрать дрожь из голоса, сделала попытку выкрутиться я.

— Ни в жизнь таких не видала, — всплеснула руками женщина.

— Я тоже, — прошептала я, — И это все, что осталось у меня в память о папеньке, — всхлипнуть труда не составило.

— Его нет в живых, дитя? – отвлекшись от рассматривания конверсов, сочувственно спросила женщина.

— Да, — прошептала я, — Никого из моего рода нынче нет в живых.

— Не плачь, девица. Слезами горю не помочь. На вот, оденься-ка. А после, к столу пожалуй.

Сказав это, женщина вышла. Дрожащими руками я принялась торопливо избавляться от лохмотьев, в которые превратилась моя одежда. Те уроды сами того не желая оказали мне услугу почти уничтожив ее. Будь это иначе Стаславу стало б интересно, откуда на мне невиданные в этом времени вещи, вроде джинсов. Непостижимо, но я умудрилась не разбить и не потерять телефон. Зарядка почти полная. Еще бы – связи-то нет, значит ловить ее незачем. Я отключила его, чтоб сберечь заряд. Зачем? Быть может, светящийся экран стал для меня чем-то вроде частицы дома, надежды вернуться. Освободившись от одежды, я надела платье. Широкое и свободное, доходящее почти до ступней. Невольно я залюбовалась искусной вышивкой – в моем времени бывали великолепные узоры, но они и в подметки не годились этому. Красные нити переплетались, образовывая причудливый узор. Затем я обернула пояс вокруг талии и потянулась к лаптям, решив все же снять конверсы – незачем привлекать внимание. Куски ткани должны были служить, вероятно, чем-то вроде портянок. Очень неумело я обернула их вокруг ступней и надела лапти, оказавшиеся даже чуть больше, чем нужно. От подранной одежды следует быстрее избавиться, а телефон и мелочи я засунула в конверсы, затолкав те под кровать поближе к стене. Взгляд упал на плащ, лежащий на кровати. Осторожно взяв в руки, я аккуратно сложила его, приказав себе не забыть, при случае, отдать хозяину. Что ж, пришло время «пожаловать к столу», что я и сделала. Время ужина, очевидно, давно прошло, потому на кухне кроме нас не было ни души.

— Как звать-то, то тебя, девица? – поставив передо мной глиняное блюдо с дымящейся кашей, тип которой я не смогла определить, спросила женщина.

— Элина, — и встретив ее удивленный взгляд, призвав на помощь все, что могла припомнить из истории Руси, рискнула добавить — Элина из рода Островских. Я прибыла из Южных земель.

— Не бывала я на тиверских землях, сродни многим из нас, — проговорила женщина, — Дивные имена дают тамошние.