Там, где упал

– Ты знаешь? – сказал он, – в тему! Будто бы про меня. Только все складно и сжато, без ахов, и без соплей. Но многое придется додумывать. Нет, понимаешь, целостности картины! А меня тогда как будто заклинило. Что было, помню довольно смутно. Но только того хмырилу я до лестницы на кулаках протащил, и пустил по наклонной. А жена, не будь дурой, – к соседям. И давай в ментовку названивать! В доме, мол, пьяный дебош! Те и рады стараться: приехала опергруппа, меня, как сусленка, сборкали, доставили в КПЗ. Дальше – показательный суд и пятнадцать суток. Когда вышел, – в доме хоть шаром покати: ни жены, ни вещей. Из мебели – один унитаз. Остальное все чисто: вилки, ложки, тарелки, кружки – все забрала. Нет, вру: оставила эмалированный тазик. – Наверное, в машину не помещался. Только она донышко в трех местах гвоздями проковыряла. Чтоб, упаси Господь, не воспользовался! Ну, и еще в углу – старый матрац со следами ее месячных, двое моих трусов, и три майки. Это все я потом на помойке спалил.

Из тралфлота меня поперли по модной сейчас, "пьяной" статье. А это, считай, – "волчий билет". Куда только ноги ни бил: и к "трескоедам", и в "Севрыбпромразведку", и в "Севрыбхолодфлот", и в Беломорскую базу гослова… Картина везде одна:

– Специальность?

– Тралмейстер.

– Стаж работы по специальности?

– Три года в тралфлоте.

Покрутит кадровик носом:

– Знаете что? Приходите завтра, в это же время!

А сам садится на телефон:

– Слушай, Вася, тут человечек пришел, – из твоих, бывших… Ну-ка проверь: что там у него за спиной?

Тот книгу приказов посмотрит:

– Пьяница и дебошир. В свете последних веяний, гони его поганой метлой!

В общем, ходил, ходил… Потом друзья надоумили:

– Ты лета дождись. Это последний шанс. Летом нехватка кадров, и люди на вес золота!

Пристроили меня грузчиком в магазин. Конечно, не море, но жить можно. Мебелишку кой-какую купил, бельишко, посуду… Весь личный состав перетрахал! С утра прихожу:

– Зульфия, Гюльнара, Гюльчитай, – ЧАЮ!!!

И те понеслись на цырлах…

– Что ж ты, едрен батон, – я вспомнил, вдруг, о делах, – пару штук сюда не позвал? Где была твоя голова?!

– Действительно, где? – всполошился Игорь. – Сколько сейчас времени?

– Двенадцатый час.

– Двенадцатый час?! Вовка, вставай!

– В чем дело? – не понял Вовка.

– Поехали по блядям!

Сосед по лестничной клетке решительно встрепенулся, как старый полковой конь при звуках походной трубы.

– По блядям? Это дело! А сколько сейчас времени?

– Время наше! Вставай, раззява, я уже вызываю такси!

Ребята работали дружно и слаженно, как опытный экипаж при отдаче невода. Похоже, что это дело, у них, на "Больничке", было поставлено на поток:

– Ты водочку не забыл?

– Не забыл!

– А стакан?

– И стакан на месте!

– "Мотор" под окном, – погнали! Ты с нами, Антон, или здесь подождешь?

– Конечно же, с вами! Куда мне от коллектива?

Шанс на общий успех был близок к нулю, но мои собутыльники так не считали:

– Шеф, к "десятке"! На блядоход!

Я бы на месте таксиста, как минимум, растерялся. В сетке Мурманских координат этот загадочный пункт был для меня откровением. Но "шеф", он на то и "шеф", чтобы знать о Мурманске все. Он привычно кивнул и дал по газам.

"Десяткой" оказалось кафе N 10. Днями оно кормило своих клиентов, а вечерами спаивало, так как работало в качестве ресторана. Справа входа таксист развернулся, сдал назад, "выбирая позицию", и выключил зажигание. Было похоже, что он не впервой принимает участие в подобного рода, спецоперациях.

К шапочному разбору мы подъехали не одни. В режим ожидания также включились четыре УАЗа с мигалками, вставшие по периметру.

Вскоре захлопала дверь, выбросив "на ловца" первую партию "спецконтингента". Конфликты, тлевшие внутри заведения, неистово полыхнули на свежем воздухе: "Ага, твою мать!!!" От громких, невнятных слов, перешли непосредственно к делу. Народ торопился получить удовольствие, сверх оплаченного по счету. Попадали первые сбитые с ног, испуганно взвизгнули бабы. На шум подоспел "второй эшелон", и тоже включился в работу. Из широких дверей "десятки", как с хоккейной скамьи оштрафованных, в самую гущу событий летели все новые участники драки. Редкие марьяжные пары, прижавшись к стене, осторожно обходили побоище.

Наконец, подключились менты. Левонской "свиньей" они вклинились в действо с самого незащищенного фланга. Резиновые дубинки гуляли по спинам и головам строителей коммунизма, обращая их в бегство. Тех, кто остался лежать на земле, доводили до нужной кондиции, а потом загружали в отсеки.

УАЗы уехали с планом. Только тогда из дверей показались самые осторожные, за ними – самые пьяные.

Игорь заерзал на месте:

– Вовка, смотри внимательно!

– А что тут смотреть? – отозвался сосед по лестничной клетке. – Пока ничего подходящего.

Мимо нас, как в немом кино, проплывали фигуры и лица, и все подвергались нещадной критике:

– Эта стара!

– Та кривобока!

– У блондинки – лошадиная морда!

Таксист, как ответственный за успех, тоже делал дельные замечания:

– Эту я знаю!

– Здесь можно кое-чего намотать…

Ряды претенденток таяли на глазах.