Там, где в дымке холмы

Девочка не отрывала глаз от матери, лицо ее ничего не выражало. Внизу, на берегу, Сатико осторожно опустилась на колени и придвинула коробку к себе.

– Пойдем домой, Марико, – повторила я, но девочка по-прежнему меня не замечала.

Я отошла от нее и начала спускаться по илистому склону к Сатико. Солнце садилось за деревья на противоположном берегу, и тростники, росшие у воды, отбрасывали вокруг нас длинные тени. Сатико оперлась коленями на траву, но и она была покрыта грязью.

– А не отпустить ли их? – тихо спросила я. – Кто знает, может, они кому-нибудь понадобятся.

Сатико заглянула внутрь коробки через проволочную сетку, отодвинула ее, вытащила котенка и снова закрыла коробку. Держа котенка обеими руками, она осмотрела его, а потом перевела взгляд на меня:

– Это всего лишь животное, Эцуко. Только и всего.

Она опустила котенка в воду и, глядя на ее поверхность, обеими руками подержала его там. На ней было небрежно надето летнее кимоно, и концы рукавов касались воды.

Потом, не вытаскивая рук из воды, Сатико впервые бросила через плечо взгляд на дочь. Я инстинктивно проследила за ее взглядом, и на какое-то время, очень недолго, обе мы встретились глазами с Марико. Стоя на верхушке склона, девочка наблюдала за нами с прежним безразличием. Видя обращенный на нее взгляд матери, она слегка качнула головой и снова застыла на месте со сложенными за спиной руками.

Сатико вынула руки из воды, посмотрела на котенка и поднесла его ближе к лицу; вода стекала у нее по запястьям.

– Он все еще живой, – утомленно сказала Сатико и повернулась ко мне: – Поглядите на воду, Эцуко, она такая грязная. – С гримасой отвращения она бросила мокрого котенка в коробку и задвинула сетку. – Как они борются за жизнь, – пробормотала она и показала мне царапины на запястьях. Почему-то у нее замочились и волосы: с тонкой пряди, свисавшей на щеку, упала капля.

Сатико, поерзав на коленях, подвинула коробку: та перевернулась и упала в воду. Сатико подалась вперед, чтобы ее удержать, но вода, проникшая через проволочную сетку, залила ее почти наполовину. Сатико немного ее подержала, потом оттолкнула от себя обеими руками. Коробка отплыла от берега и, качнувшись, начала тонуть. Сатико поднялась на ноги, и обе мы не спускали с нее глаз. Коробка постепенно погружалась в воду, потом ее подхватило и увлекло более быстрое течение.

Боковым зрением я уловила какое-то движение и обернулась. Марико сбежала вниз по склону к реке – туда, где береговая коса выдавалась в воду. Она следила там за движущейся коробкой, лицо ее по-прежнему ничего не выражало. Коробка зацепилась за водоросли, высвободилась и поплыла дальше. Марико снова бросилась бежать вдоль берега, потом остановилась понаблюдать за коробкой. Теперь над поверхностью воды был виден только один ее небольшой край.

– Эта вода такая грязная, – проговорила Сатико, отряхивая руки. Она поочередно выжала рукава кимоно, потом счистила грязь с колен. – Пойдемте в дом, Эцуко. От насекомых просто спасу нет.

– Не позвать ли нам с собой Марико? Скоро стемнеет.

Сатико окликнула дочь. Марико, теперь ярдах в пятидесяти от нас, все еще смотрела на реку. Она как будто ничего не слышала, и Сатико пожала плечами:

– Ничего, сама придет. А мне, пока светло, надо закончить с вещами.

С этими словами она начала взбираться вверх по склону.

Сатико зажгла фонарь и повесила его на низко расположенную деревянную балку.

– Не расстраивайтесь, Эцуко. Она скоро вернется.

Сатико пробралась через раскиданные по татами вещи и, как раньше, уселась спиной к раздвинутой дверной перегородке. Небо за ее спиной потускнело и угасло.

Сатико снова принялась паковаться. Я сидела в противоположном углу комнаты и наблюдала за ней.

– Какие у вас теперь планы? Что будете делать по приезде в Кобе?

– Все уже устроено, Эцуко, – не поднимая глаз, отозвалась Сатико. – Волноваться не о чем. Фрэнк обо всем уже позаботился.

– Но почему именно Кобе?

– У него там друзья. На американской базе. Ему поручили работу на грузовом судне, и очень скоро он отбудет в Америку. А потом пришлет нам оттуда необходимую сумму, и мы отправимся к нему. Он уже обо всем договорился.

– То есть он покинет Японию без вас?

Сатико засмеялась:

– Надо набраться терпения, Эцуко. Оказавшись в Америке, он сможет найти работу и выслать нам деньги. Это самое разумное решение. В конце концов, как только он вновь окажется в Америке, работу ему найти там будет гораздо легче. Я не против того, чтобы немного подождать.

– Понятно.

– Он обо всем позаботился, Эцуко. Нашел, где нам остановиться в Кобе, и договорился, чтобы мы сели на корабль за цену, почти вдвое ниже обычной. – Она вздохнула. – Вы даже не представляете, как я рада, что уезжаю отсюда.

Сатико продолжила сборы. Бледный сумеречный свет падал ей на лицо с одной стороны, а руки и рукава кимоно освещал отблеск фонаря. Это производило странное впечатление.

– Вы долго собираетесь ждать в Кобе? – спросила я.

Сатико пожала плечами:

– Я готова терпеть, Эцуко. Это необходимо.