Там, где возрождалась птица Феникс

Удивляют жилища горцев, сложенные из камней. Камни довольно большие, кажется, что поднять их вручную невозможно, и вовсе не понятно, почему все это ненадежное сооружение не разваливается на глазах. Однако каменные хижины стоят весьма прочно. Мы заходим в один из таких «домов». Вместо дверей — прямоугольное отверстие. Внутри всего одна «комната», пол застлан соломой, у стены — нехитрая утварь. Снаружи перед входом — маленькая площадка, окруженная невысокой, примерно в полметра, оградой из тех же камней — это хозяйственный двор. Возле каменного жилища — огромная плоская глыба, приподнятая с одного конца чуть более чем на полметра подложенными под нее камнями. Оказывается, это «супружеская спальня» хозяев. Дети спят в «доме», родители же забираются на ночь под каменную плиту, где их ждет соломенное ложе.

В горах, на отшибе от селения, стоит домик Тануфа. Тануф довольно состоятельный хозяин, у него голов пятнадцать коров и несколько десятков коз и овец. Около дома — грядки (на площадке не более сотки), где растут кое-какие овощи. Подобные грядки около домов можно встретить на Сокотре часто, тут сажают помидоры, тыкву, лук, зелень, но в таком мизерном количестве, что огород служит скорей украшением дома, своего рода цветником, чем подспорьем для семьи. У Тануфа трое детей: мальчики семи, девяти и одиннадцати лет. Они тоже обнажены по пояс, но вместо холщевых повязок на них настоящие хадрамаутские футы — мужские юбки, перетянутые наверху широким поясом. Фута основная мужская одежда всего юга Аравии, а также некоторых областей Восточной Африки и Юго-Восточной Азии.

Внутренность большого «дома»

Мальчики помогают Тануфу пасти и доить коров. Рыжие с черными и белыми пятнами коровы очень низкорослы и худосочны. Но нрав у них агрессивный: на пастбищах они тотчас нападали на нас, норовя боднуть.

У каждой горской семьи — свое пастбище. Границей между пастбищами, принадлежащими разным семьям, служат невысокие, сложенные из камней оградки. Скот привыкает пастись на своем пастбище, но иногда он уходит и в горы, в заросли, отыскивая траву. Не берусь решить, овцы ли узнают своего хозяина, или хозяин знает каждую овцу — только животное, которое может встретиться порой в самом неожиданном месте, обязательно имеет хозяина и никогда не пропадет. Тануф рассказывает, что здесь вся земля разделена на семейные участки, если же овца уже съела всю траву на своем пастбище, она переходит на участок соседа.

— Конечно, — разъясняет мне Тануф, — ведь дом принадлежит человеку, а пища — от Аллаха. Какая соседу выгода, если я умру от голода? Пусть лучше сегодня моя коза поест у него, а завтра, глядишь, его скотину придется выручать.

Да, здесь общинная солидарность еще берет верх над сложившимися уже отношениями частной собственности. Но собственность на скот существует, она сохраняется даже внутри семьи: в доме Тануфа три четверти коз и овец принадлежит его жене, одна четверть — ему. Если он захочет оставить жену и уйти к молодой, то заберет каждую четвертую козу и овцу. На принадлежащих ему животных стоит особое клеймо. Все козы и овцы, родившиеся от его коз и овец, также представляют его собственность. После смерти родителей весь скот будет поделен поровну между сыновьями, а если у Тануфа с женой родятся еще дочери, то им будет выделена доля в два раза меньшая, чем сыновьям. Но если одна из дочерей выйдет замуж за богатого, а другая за бедного, то доля первой может быть отдана второй.

Хозяйство горцев Сокотры остается натуральным. Сейчас правительство НДРИ разрабатывает планы развития острова, которые предусматривают помимо создания земледельческих хозяйств на острове преобразование мелких натуральных хозяйств скотоводов в товарные. Это будет очень длительный и трудный процесс. Рассказываю Тануфу, что в будущем он будет членом кооператива, ему и его детям не надо будет с утра до ночи бегать по горам, овцы не будут умирать от болезней, так как в кооперативе имеется ветеринарный врач. Правительство станет доставлять горцам рис, муку, сахар, спички, люди тоже смогут ходить к врачу, а овец и коз, которых тогда расплодится очень много, будут отправлять на материк, и стране не придется покупать мясо за границей.

— Чтобы я продал свою овцу?.. — ужасается Тануф. — Она поедет на корабле, а я буду на это спокойно смотреть? Уж лучше я умру! Мы и так все помрем с голоду: что же нам есть, если мы начнем отправлять в Аден своих овец?