Там, где всё настоящее. Рассказы

Друг Серега долго смеялся и удивлялся: «Назвали дочку Серафимой!» Начал всячески издеваться, хоть и по-дружески: «Семафора», «Светофора» и прочие штучки выделывать. Ладно, Серафима Петровна запомнила этот дружеский стеб. И характер папочкин усвоила. Немстительный такой, с хорошей памятью просто. Подросла. Дождалась, пока у дяди Сережи, друга семьи, родится сын. Поздравила. Тот прослезился аж от умиления. «Как назвали сына, дядя Сережа?» – «Лев», – не без гордости прорычал бородатый друг. «Ага, – удивленно помолчала Серафима Петровна. – Значит, есть имя такое – Лев…» – «Есть, Семафора, есть». – «Хм. А Козел, значит, тоже есть?» Мы чувствовали себя отомщенными. Серега сник и больше фантазий с именем себе не позволяет. И шоколад приносит. «Будущему пожарному», – говорит. А со Львом Сергеевичем у Серафимы Петровны дружба обозначилась.

…Великий Фотограф

Такой грозы мы давно не видали: сверкало, гремело, бушевало! Ломались деревья, летели дорожные знаки, сломанные зонтики и кепки с голов неосторожных прохожих – хорошо хоть, не сами прохожие. Мы как раз в их число и попали: вздумалось прогуляться перед дождичком. Получили: не знаем, куда и деться. А Серафима Петровна вообще впервые попала в такую переделку – смотрела во все глаза и немножко боялась. Немножко – потому что мы ее прикрывали. Тут громыхнуло так, что мы присели от страха: черное небо раскололось надвое – молния прошлась, как раскаленный нож по маслу. Реакция Серафимы Петровны заставила присесть уже от смеха: «Вот это я понимаю! Крутой у Христа фотоаппарат! Мощная вспышка!»

…Карлсон

Что-то мы спорить начали с Наташей, самой доброй и милой на свете женой. Правда: никогда не ссорились, а тут прорвало, просто ужас. Дошло до крика – очень некрасиво, о педагогичности и говорить нечего. Орать друг на друга – неинтересно, а при детях – вообще до свиданья. Серафима Петровна мудро удалилась в свою комнату, легла на диван, грустно молчала и читала «Карлсона» своего любимого. Хотя «Муми-тролли» ей больше нравятся, если честно. Ну, читала и читала, а мы орали как идиоты – аж стены дрожали. Во время небольшой передышки (мы остановились, чтобы набрать воздуху в легкие) раздался усталый голос из детской: «Спокойствие! Только спокойствие!» Мы от этой детской усталости и орать перестали. Со стыдом и обоюдной доказанной неправотой ушли чай пить на кухню. За столом и помирились, конечно. А Серафима Петровна сейчас «Мио, мой Мио!» полюбила.

Рождественский подарок от святителя Спиридона

Дорогой святитель Спиридон, Ваше Высокопреосвященство. У вас там, вверху, принято обращаться на «ты», поэтому прости мою вольность. Кроме того, ты же пастухом был, когда жил тут, у нас, внизу, – к «ты» и привык, наверное. К стыду своему, о тебе я узнал совсем недавно, пару месяцев назад. Нет, слыхать-то слыхал, что есть такой Спиридон Тримифунтский. А вот узнать тебя мне удалось только-только. Надеюсь, кстати, наше знакомство продолжится. И не из довольно постыдных утилитарных соображений, по причине которых я к тебе и обратился впервые. Напомню эту историю. Итак, три месяца назад…

Наверное, какой-нибудь вальдшнеп-придурок, обнаруживающий на весенней тяге, что взлетает в воздух не его закадычная подруга-вальдшнепиха, а кепка хитрого охотника и, следовательно, пора и честь знать, скоро жизни придет конец, испытывает меньшую оторопь, чем ты, когда слышишь: «А вам просили передать, чтобы вы со своей семьей из квартиры убирались. Так надо потому что».

Самое противное во всем этом деле – слухи. Так через каких-то непонятных теток, даже не третьих, а десятых (и довольно противных) лиц, тебе вдруг становится известным решение хозяина квартиры, где ты прожил целых десять лет. Женился. Дети здесь родились логичным образом, три экземпляра. Для них-то этот дом родной, это ты все время (где-то в глубинах подсознания соглашаясь с необходимостью рано или поздно уехать отсюда) рассчитывал на ранее достигнутые договоренности в стиле «живите, сколько хотите, мне не жалко», надеялся все-таки на это «поздно». Позванивал, конечно, узнавал, можно ли купить дом или квартиру, но не так чтобы очень суетился – мол, подождем варианта получше. Да люди и сами сказали, что проблем нет: живите себе на здоровье, хоть и с сельским, так сказать, комфортом – ни водопровода, ни канализации, с сердечком на двери. Мы и привыкли. А тут, вишь, не вовремя вальдшнепы разлетались, хоть и зима.

Вызваниваешь хозяина дома, трясущимся голосом пытаешься выяснить, обоснованы ли слухи, получаешь ответ: «Ничего личного – только бизнес. Так получилось». Собираешь остатки мыслей. Безуспешно. Не получается. Нет, одна засела и орет: «Куда теперь? Ты – отец семейства. Давай решай. Как хочешь, но решай». В общем, настроение – так себе. Даже хуже. Но тот же хозяин, которому понадобилось выгнать меня, и надоумил к тебе обратиться: «А вы, – говорит, – всей семьей каждый день акафист святителю Спиридону читайте. Точно поможет».