Там, где живут боги

На площади Наварину в центре Салоников кипела жизнь. Не та, что представляет себе турист, с громкой музыкой, шумными тавернами и зазывающими прохожих торговцами сувениров. Нет, это личный мирок греков — медленный, томный, глубоко философский. По-своему, только им понятный. На парапетах над руинами древней Агоры сидели в позе лотоса или лежали на своих лоскутных торбах хиппи с длинными волосами, в свободных одеждах землистого цвета и с тоненькими самокрутками, выпускающими в небо кисловатый дым. Молодые парни и девушки тихо напевали под гитару. Деспина присела на прохладный камень в ста метрах от них. Её взгляд отрешённо скользил по беспорядочно разбросанным тысячелетним булыжникам в трёх метрах под землёй. Она сразу привлекла внимание хиппи своим необычным внешним видом: не по возрасту классическим стилем одежды, идеально уложенными гладкими волосами и здоровой бархатистой кожей. Парень с гитарой не сводил с девушки взгляда, перебирая вот уже несколько минут один и тот же аккорд. Струны зажала женская рука, принадлежащая блондинке с миртовым цветком в спутавшихся волосах. Он перестал играть и обратился к незнакомке:

— Хочешь? — И он неожиданно протянул обтрёпанную кожаную табакерку со свисавшими засаленными завязками.

— Хочу, — автоматически ответила Деспина, прекрасно зная, что кроме табака в мешочке находилась марихуана.

С этого момента у Деспины началась новая жизнь.

«Дети цветов»10, как их называли, вели кочевой, праздный образ жизни. Они болтались по свету без работы, без обязанностей и без определённых целей, курили марихуану и питались дарами природы. Цвета кожи, волос и одежды сливались с природными красками, а на груди, запястьях и в волосах висели амулеты в виде веточек и бубенчиков. От постоянного употребления дурмана они пребывали в вечном облаке иллюзий и были абсолютно счастливы. Недуги, если они и случались в дороге, воспринимались как самая естественная реакция организма, а лечились травами и терпением. Путешествовала «золотая молодёжь» автостопом, с минимальным набором самых необходимых вещей в рюкзаках. Мáнос — не расставался со своей гитарой и кожаной табакеркой и любил целовать землю перед сном. Он, как и остальные, питался чем придётся и когда придётся. Деспина не просто пошла за ним, она влилась в его жизнь, как жидкость — в сосуд, принимая ту же форму, температуру и цвет, постепенно пропитываясь его запахом и восприятием жизни. Она стала ещё одним дитём природы. Из изнеженного тепличного побега девушка превратилась в дикий цветок. В её сердце ворвалась безумная любовь, которая растеклась по всему телу, заполнив собой каждую клеточку и перевернув её сознание. Новый мир в туманной эйфории фиолетовых облаков полностью поглотил Деспину и вытеснил собой совсем недавно съедавшие её заживо боль и отчаяние от несправедливого устройства мира…

В тот же вечер они сели на корабль и отправились на остров Самофракия, где должен был проходить фестиваль рок-музыки. Друзья Мано заменили Деспине семью, а звёздное небо и кровля деревьев — крышу над головой. Часто в дороге к ним присоединялись другие ребята и девушки, так же бессмысленно болтавшиеся по стране. Марии, Катерины, Яннисы и Йоргосы, они приходили и уходили, появлялись из ниоткуда и растворялись в кумарном дыму, не оставляя после себя и следа воспоминаний. Худенькая блондинка с рыжеватым отливом в золотых кудрях и ресницах, по имени Афродита, и высокий черноволосый парень, Адонис, были парой с Кипра и путешествовали по всей Греции, также поддавшись модному движению того времени. В Салоники они приехали к своим друзьям, среди которых были Мано и его компания. Адонис не расставался со своей губной гармошкой, которая издавала из сомкнутых губ волшебные, совершенно неземные звуки. Гитара Мано подхватывала и слегка приземляла тянущиеся карамельным мёдом мелодии, создавая для восприятия слуха необходимый баланс. Деспина не сводила влюблённых глаз с загорелых рук своего гитариста, Афродита млела под губную гармонь Адониса. В эти моменты мир расцветал, придавая ощущение абсолютного счастья. Через месяц ребята вновь сели на корабль и отправились на остров Лимнос. Лёжа на палубе, Деспина смотрела на самую яркую розоватую звезду, которая несколько часов подряд, не отставая, плыла по ночному небу. Известное любому греку небесное тело Афродита, или, как его ещё называли римляне, Венера, зажигалось на небе первым и гасло последним. «Как же хорошо! — подумала Деспина, обращаясь к звезде. — Пусть так будет всегда!»

— Афро! Ты спишь?

Деспина слегка дотронулась до белого плеча подруги, которая дремала на широкой груди Адониса. Отсутствие меланина делало её прозрачную кожу почти младенческой, особенно когда мышцы лица были расслабленны в блаженной дрёме. По сравнению с ней Деспина выглядела так, как будто только что вышла из горевшего дома.

Ресницы Афродиты дёрнулись, и подруга издала сладкое мычание.

— Смотри, твоя звезда! — сказала ей Деспина.

— Мм… — Девушка лениво разлепила глаза и посмотрела на небо. — А разве когда-то её там не было?