— Есть вариант разгрузиться на орбите третьей, или четвертой и попытаться вернуться налегке, скажем скидываем сцепки контейнеров и челнок. Оставляем часть народа таскать все это на поверхность, а остальные пусть готовят корабль к возвращению. Без груза точно сможем разогнаться. Если мы вернемся с данными об обитаемой планете, на которой развернуто поселение, нам не только потерю груза простят, на руках носить будут — продолжил Ким.
— Это если развернуться хорошо удастся, а до того, всё это просто прожекты — сказал капитан. — Ладно, план Андрея одобряю, как сверстаю, скину вам график дежурств. Андрей, ты сейчас отправляешься дежурить на мостик, следи за ситуацией, будь готов вмешаться, настрой протоколы безопасности ИИ. Допуска хватит, или надо прописывать? — спросил Капитан.
— Хватит. Разрешите исполнять.
— Ты давай, это, без официальщины, мы теперь тут все в равных условиях…
— Нет уж, давайте, как положено, в таких ситуациях единоначалие много лучше любой демократии.
На том и порешили. Теперь к обычной работе добавились дежурства на мостике. Ринчина вооружили и их стало пятеро. Условные сутки разделили на шестичасовые смены, график которых знали только они. Это совсем не лучшим образом влияло на климат в коллективе, и капитан стал проводить собрания, на которых выставлял различные вопросы на голосование. Предложения Кима были приняты на таком собрании почти единогласно. Андрей с Рамиресом, как самые здоровые, должны были спустить груз с орбиты и начать развертывание поселения, пока остальные во время оборота по эллиптической орбите должны были готовить корабль к попытке возвращения. До момента подхода к третьей планете оставалось менее суток.
Глава 8. На задворках
Даже здесь в предгорьях, в конце второго месяца лета, солнце палило немилосердно. Шайли, одетая в модное платье свободного кроя и соломенную шляпку, прогуливалась под руку со старшим следователем Вьйном. Это был широкоплечий высокий мужчина лет на пять старше неё. Лицо его имело вид весьма запоминающийся — квадратный подбородок, не раз переломанный нос и тонкий шрам на левой щеке, резко контрастировали с проницательным взглядом карих глаз.