Там могут водиться люди

Видимо поняв, что его заметили, глаз заметался, но искательница, вновь и вновь вылавливала его светом фонаря. А потом внезапно глаз оказался перед искательницей на уровне лица. Она рванула с пояса револьвер и прицелилась в него. Тот висел все там же. В этот момент Лалтхи почувствовала, что взгляд ожил и в нем читался интерес к ней лично. Минуту Лалтхи просто смотрела на него, а потом закричала:

— Убирайся! Тебе нечего здесь делать! Это наша земля! — она тяжело дышала, глядя на парящий глаз — Да кто ты вообще такой, чтобы следить за нами, а?! Следить, за мной? Кто, ты, такой!? — в исступлении прокричала она.

Прозрачный глаз всё так же висел на уровне лица искательницы, тыкавшей в него револьвером. Минуту или даже больше ничего не происходило, а потом сквозь вой ветра и шум дождя они услышали всего лишь одно нечетко произнесённое слово:

— Союзник…

Глава 34. Красно солнышко

Для Андрея наступило условное утро, хотя по местному времени была глубокая ночь. Этот рабочий день был особенным, сегодня Андрей готовился к выходу на поверхность. Сегодня мечта человечества осуществиться, и он шагнет на планету, населенную разумными существами. Не просто разумными, здесь водятся люди!

Андрей стоял перед боевым экзоскелетом «жуком», прозванным так за дополнительную пару механических рук. Это была последняя модель, созданная по чертежам, переданным с земли. Наблюдавший за всем этим Рамирес наконец не выдержал и спросил:

— Ты что, с рыжей этой знакомиться что-ль собрался?

— С чего это ты взял?

— Ну а зачем же ты, уже битый час орла двухголового на свою жестянку приделываешь? Тебе, кстати, опять мыться идти, а то слизь протухнет.

Андрей даже немного смутился экзоскелет, надевался на голое тело, а внутренняя его поверхность покрывалась специальной слизью, позволявшей избегать потёртостей и раздражений на коже. Он потратил около сорока минут на то чтобы приладить на грудную пластину экзоскелета двуглавого орла и весь перепачкался. Критически оглядев свою работу, он двинулся опять мыться. Рамирес возившийся со шлюзовой камерой сварливо сказал ему в след.

— Раньше надо было птичку свою прилаживать.

— Завались, у вас орел вообще лысый!

— Не лысый, а белоголовый — возмутился Рамирес служивший в армии Американского союза.

— Угу, прям как, мы с тобой — Андрей звонко шлепнул по своей абсолютно лысой голове.

Помывшись, Андрей влез в склизкое нутро экзоскелета, секунда и он закрылся, отсекая на мгновение все звуки и ощущения, а потом мир заиграл уже почти забытыми красками. Он легко двинулся к шлюзу, разминая все четыре свои руки и прилаживаясь к новым ощущениям. У люка Рамирес придирчиво осмотрел его и, дружески хлопнув по спине сказал:

— Спроси там у своей красотки, нет ли у неё подруги. Только чтоб она того не такая худая была — говоря это, Рамирес руками показал в каком месте она не должна быть худой.

— Ты вообще, хоть, о чем ни будь еще, думать-то можешь?

— Стараюсь….

Люк открылся, пропуская его в шлюзовую камеру. Там Андрею просидел двадцать минут, пока его обрабатывали перегретым паром, чтобы не занести в местную биосферу, какую ни будь земную заразу. Ему, к слову, пришлось выпить целую гору таблеток, чтобы стерилизовать организм перед выходом. Какой в этом был смысл, если он всё равно выходил в герметичном скафандре, было непонятно, но инструкция есть инструкция. Наконец наружный люк открылся, и Андрей, словно гекон, прилипая конечностями к обшивке, выбрался наружу и резво побежал вверх. Добравшись до самой верхней точки, он прыгнул, раскрывая летную перепонку. Словно летяга, он беззвучно скользил над ровным, как стол, каменным плато. Раньше в разреженной атмосфере, подобной земной, это бы никогда не получилось, но этот экзоскелет был до смешного легок, а крохотные чешуйки покрывавшие всю его поверхность не допускали турбулентности воздуха вокруг него, помогая лететь

Стояла глубокая ночь, но он видел не хуже, чем днём. Его слух обострился до предела. Сейчас он слышал, как на почти двадцатиметровой глубине в камень вгрызаются механические кроты. Слышал мелкий перестук ног робота-паука, заливавшего пластобетон взлетной полосы в пяти километрах отсюда. Слышал шуршание редких пучков жесткой травы — единственной жизни в этом пустынном месте. Он ощущал мир, встроенными в броню сенсорами, чувствовал упругие струи ветра, полные запахов, обдувавшие его тело, которые он не только обонял, но и мог видеть. Вся долина сейчас пахла металлом пластиком, машинным маслом, перегретым камнем и пластобетоном.