Там могут водиться люди

— Не к добру это! — мрачно сказал Вьйн — за десять последних лет в горах случалось многое и ни разу, вояки не сунулись, заявляя, что это дело стражи. Мы потеряли столько парней, у многих были семьи. Вы учитель Лалтхи и Шль… — Вьйн случайно назвал уменьшительное от имени Шайли — простите мне мою дерзость, учитель Шайли, первые из одаренных, кто решил нам помочь. Комендант Шыйх и его ребята, не в счет, они одарены лишь на словах — старший следователь горько усмехнулся.

— Вот, значит, как Вы познакомились с комендантом и узнали запретные предания о древних — с ехидцей в голосе сказала Лалтхи — а Вы господин Вьйн просто удивительно осведомлены в делах Ордена, делах о которых не следует знать посторонним.

— Да осведомлен и намного больше, чем Вы могли бы подумать — вдруг зло прорычал Вьйн.

— Так вот зачем вам Шайли! Действительно глупо было думать, что вам, и вам подобным, можно верить! — процедила Лалтхи — нет ничего гаже и отвратительнее чем играть в людей, это низко — пртдолжила искательница тем же тоном — Нет таких целей, что оправдают это, ясно Вам!

— Вы, Вы… учитель Вы… Вы всё не так поняли! — опешил следователь — Я ни о чём таком её не спрашивал. Знаете, чтобы узнать многое надо лишь уметь читать и не упускать случая, прочитать, то, что вам предлагают… — его откровение прервал выстрел, донёсшийся сверху. За ним последовали мгновения тишины, а потом её разорвала треск, в котором уже почти невозможно было расслышать отдельные хлопки.в

— Кажется, нас опередили! — произнесла Лалтхи.

— Да, наши разногласия подождут… — хотел соскочить с темы Вьйн.

— До возвращения! В лагере, у нас с вами будет длинный разговор — голос искательницы не обещал ничего хорошего.

Глава 36. Геймификация обучения

Ринчин сидел в пилотском кресле, положив руки на рычаги управления. Он был полностью уверен в рассчитанной им траектории и, потому, борясь с накатывающими приступами тошноты, просто наблюдал за стремительно приближавшейся поверхностью облачного моря. Корабль вела старая, тупая, но надежная аварийная автоматика. Он множество раз выполнял такие маневры в имитации и всегда получал максимум очков опыта. Не облажается и сегодня. Только, почему так тошнит, и голова кружится всё сильнее? Ничего, он всё сможет, смогли же Андрей с Ху…. в общем, с Ваней. Не страшно, что он не ходил тренироваться, на этот их дурацкий ФОК, кто вообще всё это выдумал, а? вполне хватит блокаторов миостатина и фактора роста мышц, купленных по случаю у барыги на Тетре.

На высоте чуть меньше тридцати тысяч появился и стал нарастать ветер, казалось, всё время менявший направление, корабль начало качать. А меньше минуты спустя, словно, щупальца чудовищного осьминога из облаков вырвались молнии и впились в тело стрижа. Болтало всё сильнее, а вместе с этим нарастало и головокружение.

"Ну, ничего сейчас примем противорвотное" — подумал он. Ринчин, потянулся за аптечкой, которую он ещё на орбите повесил так, чтобы не мешалась под левой рукой, но теперь она оказалась почему-то слишком далеко, отказываясь привычно плавать в воздухе. Ринчин специально сделал ремень подлиннее, чтобы она была близко и её всегда можно было взять, но сейчас она повисла и болталась вместе с кораблем. Несколько раз, потянувшись за ней, Ринчин так и не смог её достать. Руки почему-то проходили мимо, совершенно не слушаясь. Трясло всё сильнее, а вместе с этим, тошнота становилась невыносимой. Не обращая внимания на предупредительный сигнал системы, Ринчин отстегнул ремень и, привстав, потянулся за аптечкой. Лишь с третьего раза, ему далось достать её, и он устало повалился в кресло. Автоматика держала траекторию, и космонавт спокойно занялся самопомощью. Пытаясь вколоть себе противорвотное, он с ужасом обнаружил, что не понимает, где верх, а где низ. Он помнил, что это, но больше не мог их найти. С пятого раза, он всё же смог сделать себе укол. В наушниках надрывался сигнал, настойчиво требовавший пристегнуть ремень, но сил у Ринчина не осталось.