Там мы стали другими

– Этого недостаточно. Ты должен хорошо барабанить для них, – говорит он и показывает колотушкой на поле.

– Я знаю все песни, которые мы сегодня исполняем?

– Большинство. Остальное наверстаешь по ходу дела.

– Спасибо, брат, – говорит Томас.

– Вложи свое «спасибо» туда. – Бобби указывает на середину барабана.

– Я просто хотел сказать спасибо, что пригласили меня сюда, – говорит Томас, но Бобби уже не слушает. Он разговаривает с кем-то из барабанщиков. Бобби такой. Вроде как с тобой, а в следующее мгновение исчезает. Он не думает обо всем этом, как о личном одолжении. Ему просто нужен барабанщик. И ему нравится, как Томас играет и поет. Томас встает и потягивается. Ему действительно хорошо. Пение и дробь барабана снова наполнили смыслом его существование, принесли чувство полноты и правильности, показали то место, где он должен находиться прямо сейчас – в песне и ее истории.

Томас бродит возле торговых рядов, присматривается к украшениям, одеялам и всякому барахлу. Поглядывает по сторонам, нет ли поблизости кого-то из Индейского центра. Ему следовало бы найти Блу и извиниться. Тогда сегодняшний день стал бы еще лучше. Его барабан зазвучал бы еще лучше, еще правдивее. Наконец он видит ее. Но вдруг доносятся какие-то крики. Томас не может сказать, откуда.

Лутер и Лони

Солнце не щадит Лутера и Лони там, на трибунах. Они уже не знали, на что еще пожаловаться друг другу, и тяготились молчанием, нарастающим между ними. Не сговариваясь, они встают и идут искать Орвила. Лони говорил, что хочет подойти к барабану, послушать, как тот звучит вблизи.

– Чертовски громко, ты оглохнешь, – пробовал отговорить его Лутер.

– Да, но я хочу посмотреть.

– Ты его еще услышишь, – сказал Лутер.

– Ты знаешь, что я имею в виду.

Они направляются в сторону барабанной группы – Лутер крутит головой, высматривая Орвила. Он сказал Лони, что они подойдут к барабану, если сначала выпьют лимонада. До этого момента Лони не проявлял ни малейшего интереса к пау-вау и тому, чем занимался Орвил. Но после звуков барабана его зацепило, признался он. Лони не предполагал, что это будет так громко и что голоса певцов могут так звучать в реальной жизни.

– Как они поют, слышишь? – говорил он Лутеру еще до того, как они спустились с трибун.

– Да, слышу, и мы сто раз это слышали из наушников Орвила, – сказал Лутер.

Они проходят мимо танцоров, поднимают глаза и чуть ли не вздрагивают. Люди не замечают их, и приходится лавировать в этом танцующем потоке. Лони все норовит свернуть в сторону барабана. Лутер то и дело хватает его за рубашку и тянет в другую сторону, к лимонаду. Они уже почти добрались до палатки с напитками, когда оба оборачиваются на звук, похожий на истошные крики.

Дэниел Гонсалес

Дэниел в очках виртуальной реальности. Они тяжеловаты и немного тянут голову вниз. Но под таким же углом летит беспилотник – нагруженный сверху. В этом смысле создается полное ощущение полета, и Дэниел испытает это, когда зависнет над стадионом.

Дэниел выжидает, прежде чем отправиться в полет. Просто не хочет зря расходовать запас батареи. Он не хочет пропустить главное. Он хочет, чтобы все прошло гладко. Чтобы они исполнили задуманное. Но еще больше он не хочет, чтобы в ход пошло оружие. Всю неделю, предшествовавшую пау-вау, его мучили кошмарные сны, и он просыпался среди ночи. Ему снилось, как люди бегут по улицам, обстреливаемые со всех сторон. Поначалу он думал, что это обычные сны из серии зомби-апокалипсиса, пока не заметил, что эти люди – индейцы. Не то чтобы он узнал их по одежде – просто знал, как это бывает во сне. Все сны заканчивались одинаково. Тела на земле. Тишина смерти, горячая неподвижность пуль, застрявших в человеческой плоти.

* * *

День ясный и солнечный, и, когда Дэниел поднимается над стадионом, он слышит, как мама спускается по лестнице. Это озадачивает, ведь она не спускалась по этой лестнице с тех пор, как не стало Мэнни.

– Не сейчас, мам, – говорит он. Ему становится стыдно, и он добавляет: – Подожди секунду. – Дэниел сажает беспилотник на верхней трибуне – пустующей, если не брать в расчет чаек. Он не хочет, чтобы мама увидела очки. Она наверняка подумает, что они выглядят дорого.

– Ты в порядке? – спрашивает Дэниел, стоя у подножия лестницы. Она уже на полпути вниз.

– Что ты там делаешь?

– То же самое, что делаю всегда, мам. Ничего.

– Иди сюда, позавтракай со мной. Я тебе что-нибудь приготовлю.

– Ты можешь подождать? – Дэниел улавливает нотки нетерпения в собственном голосе. Он хочет вернуться к дрону, который сидит на трибуне стадиона и растрачивает заряд батареи.

– Хорошо, Дэниел. – В ее голосе проступает легкая грусть, но этого достаточно, чтобы Дэниелу захотелось бросить свой дрон, бросить все на свете и просто пойти позавтракать с ней.

– Я скоро приду, мама. Хорошо?

Она не отвечает.

Блу