Там, на неведомых тропинках

Мортиг, запыхавшийся от ходьбы, злобно выругался, когда увидел, что хитрость его не удалась. Оглядевшись по сторонам, он решил, что Знак внутри — ищет выход. Вытащил из-за пояса коротенький самострел и шагнул в пасть. И в этот миг сосна, не выдержав страшной тяжести, переломилась. Когда челюсти разомкнулись, на колючем языке дракона лежали мелкие щепочки и темнело какое-то пятно. Это было все, что осталось от последнего из Мортигов, которые хотели убить весь мир и погибли от собственной злобы...

Две недели следопыт вместе с освобожденными гномами ломали змеиные самострелы. Только один — самый большой — оставили целым. Вынули из него ядовитые зубы, растоптали на земле. Потом следопыт усадил всех гномиков в большую корзину и, усевшись на стрелу самострела, нажал кнопку. Поднялась стеклянная крыша, и взмыла вверх стрела. Наверное, до облаков унесла бы она седоков, если бы следопыт не остановил ее, ухватившись за еловую лапу. А в отверстие хлынула болотная жижа и затопила логово Мортигов.

Через неделю пришли сюда следопыты, замостили камнем дно, песком посыпали и позвали тучи. Три дня и три ночи лили воду. А на четвертый заголубело на месте бывшего болота большое прозрачное озеро. По берегам озера посадили следопыты сосновые семена, и проросла старая сосна десятками маленьких сосенок. Гномики остались жить здесь — много в этой земле было алмазов и золота. А ведь главное дело гномов — искать драгоценные камни. Следопыты же принялись за свое старое дело — отыскивать и осушать грязные болота, на которых находит себе приют тоска.

Заметили вы, что все меньше и меньше тоски в мире? Это работа болотных следопытов. Настанет время — и она исчезнет совсем. Навсегда!

Книжка умолкла. Мурашка и Зучок переглянулись — неужели все? Ведь обещала две сказки рассказать, неужели забыла? И только было Мурашка открыл рот, чтоб напомнить книжке о ее обещании, как снова зашуршали листья, и сквозь их шуршание стали проступать слова, и снова потекла сказка...

Давно ли это случилось или недавно — не знает никто. То ли весенние ручейки подслушали где-то эту историю, то ли травы нашептали, то ли капли дождя отстучали — не знаю...

Все короче становились дни, все длиннее ночи. Все дольше пряталось солнце за тучами, и слабели его лучи. Прилетел из страны льдов холодный северный ветер Жемиес, забросал землю колючим снегом, намел скрипучие сугробы. Холодно и неуютно стало в мире. Улетели в теплые края птицы. Укрылись гномы в домиках под старыми пнями дожидаться весны.

И вот наступила новогодняя ночь. Гномы собрались в гости к самому старому из них — дедушке Лабасу, который прожил на свете две тысячи восемьсот лет и знал очень много интересных историй...

Мурашка даже привскочил, посмотрел на Зучка:

— Слышишь — старый Лабас! Это тот гном, что дедушке Ротриму волшебную раковину подарил, да?

— Да, — шепотом ответил Зучок, — тихо. Давай слушать.

...Мерцали светлячки на еловой лапе — у гномов тоже бывает новогодняя елка. И уж было собрались все поздравить друг друга с праздником, как в двери кто-то постучал.

Старый Лабас отворил дверь, и вместе с порывом метели через порог шагнул небольшой старый краб.

— А, это ты, Грут? Входи, входи!

Все сразу узнали старейшину прибрежных крабов Грута Гракка. Краб перевел дыхание и, усаживаясь на придвинутый стул, торопливо заговорил:

— Я пришел за помощью, друзья. Не помню я на своем веку такого — а я ведь ненамного моложе тебя, Лабас. Не помню я, чтобы замерзало наше море. Тяжелый лед сковал его грудь, и не может оно дышать. И даже солнце не в силах помочь ему, оно само ослабело. Умирает наше море, и вместе с ним умрем мы. Я пришел просить вас помочь нам сломать ледяные оковы моря, дать вздохнуть ему...

Пробираясь между корнями вековых сосен, что уносят свои красные стволы к самому небу, зашагали гномы к морю. Вот уже совсем близко оно, только не слышно рокота волн — на лету схвачены они лютым морозом. И во все стороны далеко-далеко под холодным лунным светом распростерлась ледяная равнина.

Застучали молоточки гномов, высекая холодные синие искры. Ледяная пыль повисла в воздухе. А когда встал серый зимний рассвет, все увидели, как мало сделано. Совсем приуныл старый краб, и никто не решался его утешать. Ледяной панцирь, слегка поцарапанный молоточками гномов, продолжал душить море.

И вдруг что-то вспыхнуло вокруг, будто брызнуло летнее солнышко. Оглянулись гномы и в изумлении замерли. На берегу, подняв лицо к слабому солнцу, стояла девушка. Золотые волосы струились по плечам ее до самой земли, и там, где они касались земли, снег таял.

— Кто ты? — спросил старый Лабас.

— Я Дайна, — просто ответила девушка и, наклонившись, взяла старого гнома на ладонь.

— «Дайна» — значит «песня», — сказал Лабас.

— Да, песня. А что вы делаете здесь?

Старый краб Грут невесело рассказал о беде, которая ждет море.