Там помнят о нас

В это время мы чаще объединялись с местными партизанами. Сводные боевые группы из омсбоновцев и местных партизан посещали населенные пункты, где особенно свирепствовали ставленники оккупантов. Захваченные предатели тут же в присутствии местных жителей судились партизанским судом… Жизнь скорректировала решение «не раскрываться местному населению, не брать в отряд новых людей». В отряде «Особые» появилось пять новых бойцов…

Тепло прощались с нами местные партизаны, когда мы собрались уходить из их района. Много хороших слов сказали они нам в напутствие. Мы оставили им часть зимнего обмундирования. По-братски поделились подрывным имуществом. Себе оставили самую малость: только то, что могло потребоваться для самообороны во время выхода на Большую землю…

Покинув лесной лагерь, мы взяли курс на район, где действовал в то время отряд «Новатор» из нашей бригады. Командовал омсбоновцами капитан Хвостов Григорий Матвеевич. По прямой до них было примерно двадцать пять километров.

Шагали по знакомой местности, которую не раз проходили раньше. Двигались группами по четыре-пять человек с интервалами двадцать-тридцать метров, держа постоянную зрительную связь.

Населенные пункты обходили, стараясь передислоцироваться быстро и скрытно.

На новое место пришли в полдень следующего дня. Лагерь разбили в районе деревни Толкачи, недалеко от базы «Новатора». Те, кто еще был не вполне здоров, свалились от усталости на траву и тут же уснули.

От капитана Хвостова и его людей узнали, какие трудности им пришлось пережить и какие тяжелые потери понес их отряд.

…Отряд «Новатор» выехал из Москвы вместе с нами. В его составе тогда было тридцать семь человек. А к середине июля 1942 года в отряде осталось всего тринадцать человек. Однако, несмотря на большие потери, омсбоновцы продолжали активную деятельность.

В этой местности было много окруженцев и парней призывного возраста, которые прижились по деревням. Командование омсбоновских отрядов решило вопрос об этих людях просто: построили специальный лагерь, в который собирали всех мужчин призывного возраста. Из них формально создавались взводы, роты. В лагере с ними занимались военной подготовкой бывшие командиры Красной Армии из окруженцев. По мере накопления людей в сборочном лагере их партиями переправляли на Большую землю (вместе с отрядами, возвращающимися через линию фронта после выполнения задания ила с другой оказией).

Осмотревшись на новом месте, мы приступили к боевым делам на «железке». Неприкосновенный запас тола (шестнадцать килограммов) решили использовать только для иницирующих зарядов. А для основных зарядов снаряды и мины, которые всюду собирали.

В ночь на 16 июля боевая группа под командованием Моргунова вышла на «железку» восточнее деревни Бадуны и подорвала воинский эшелон. Было разрушено семь вагонов с живой силой противника. По данным разведки, в этом крушении погиб гитлеровский генерал. В ночь на 18 июля группа Ивана Рогожина пустила под откос вражеский эшелон, следовавший из Смоленска на Оршу. Семнадцать вагонов с военными грузами разлетелись в щепки. После этой операции железная дорога бездействовала в течение двух суток…

Срок нашего пребывания в тылу врага подходил к концу, а люди рвались на боевые задания. Каждому хотелось сделать как можно больше. Однако запасы ВВ у нас фактически кончились. Электрические замыкатели и запалы из-за влаги пришли в такое состояние, что нуждались в основательном ремонте. Мы ремонтировали их своими силами.

Было солнечное утро 18 июля. Свободные от заданий ребята занимались личным хозяйством. Заводили разговоры о выполненных и предстоящих боевых заданиях, о скором возвращении домой. Правда, о переходе на Большую землю говорили пока еще неуверенно. В отряде оставалось несколько человек больных, которых надо было прежде поставить на ноги.

Алексей Моргунов уединился подальше от шалашей. Разложил перед собой несколько противопехотных мин, омметром проверял проводимость их электросетей. Потом решил разобрать несколько испортившихся мин, чтобы из сохранившихся деталей смонтировать одну, пригодную для работы. Дело у него шло успешно и подходило к концу. Он был доволен и даже мурлыкал какой-то веселый мотив.

— Леха, иди завтракать! — позвал кто-то из его отделения.

— Минутку, ребята. Кончаю.

К Моргунову подошел командир отряда. Минер стал показывать ему результаты своей работы. Капитан одобрительно кивал, довольно улыбался.

— Ну-ну, кудесник, давай мозгуй. Посмотрим, как она у тебя на «железке» сработает.

— Не сомневайтесь, товарищ капитан. Сработает как часы!

— Дай бог! Желаю успеха! — сказал Бажанов, присел в сторонке на бревно, закурил.

Алексей Моргунов был прекрасным минером. Но ни один человек, как известно, не гарантирован от ошибок.

Не избежал ее и Алексей Моргунов. Мина взорвалась у него на коленях…

Этим же взрывом тяжело ранило Бажанова. Десятки мелких осколков впились ему в лицо, в грудь, в живот. Когда мы подбежали к командиру, он был весь в крови и ничего не видел.