Там, вдали, за…

— А это ты у Егора, дружка своего, спроси! — раздался ужасный Голос, заставивший вздрогнуть и оцепенеть присутствующих. Побледнел и пошел покрываться пятнами Бузырев, охнула и начала сползать со стула супруга его Софья Михайловна. А сидевший здесь же участковый Бобров, хотя и был не робкого десятка, потянулся за «макаровым». Но обнажать ствол не стал — ограничился наручниками.

После этаких чудес в доме стали срочно распродавать квартиры. Первым уехал зубной врач Ляписток: погрузил на «мерседес» зубоврачебное кресло — и укатил в сторону Красного моря, оглядываясь на ходу. Впрочем, никто за ним и не гнался. Голос давно уже сообщил куда следует, где именно следует искать золотые слитки, которые Ляписток увез с собой в зубоврачебном кресле.

Впрочем, осмотр зубоврачебного кресла и изъятие золота Бобров оставил на совести таможни. А вот Степан Степанович Керосинников, по внешности — скромный пенсионер на 850 рублей в месяц, никуда уезжать не стал. Однажды утром подогнали к подъезду черную машину и увезли беднягу в морг под белой простыней. Не выдержало сердце у Степаныча — лопнуло в тот момент, когда в квартиру нагрянул Бобров со своим коллегой из Интерпола.

«Это не есть хорошо, — заявил коллега, самолично накрывая Керосинникова простыней. — Преступник есть быть большой молодец и уметь сдаваться достойно!». С тем коллега и укатил в Вашингтон — докладывать по начальству, что арестовать главаря американской мафии в России не удалось по причине его слабого здоровья.

Между тем, исход жильцов из проклятого дома продолжался. День и ночь во дворе фырчали машины и матерились грузчики. А чертовщине по-прежнему не видно было конца. То на двери квартиры, где проживал честнейший чиновник Купейко, вдруг вспыхнуло огненное слово «взяточник», и честнейшего тут же увезли неизвестно куда. А то в квартире тишайшего гражданина У. из шкафа выпал скелет с картонкой на шее и надписью: «Твоих, гражданин У., рук дело!». Напрасно тишайший кричал дурным голосом, что к вышеозначенной надписи не имеет никакого отношения, поскольку купил платяной шкаф уже вместе со скелетом. Судебно-медицинская экспертиза в два счета доказала, что костям не более 35–40 лет, тогда как шкаф был сработан еще до Октябрьской революции.

Прямо скажем, тишайшему не повезло. Впрочем, остальным жильцам тоже жизнь медом не казалась. Участковый Бобров трудился, не покладая рук — задерживал, выяснял и составлял протоколы. Тогда же, по осени, замели банду Егора — того самого, что когда-то шустрил в фирме «Трюфелев и К.» Помнят в городе, как убегал Егор по крышам, отстреливаясь на ходу, и проклинал Голос, направивший оперов по верному следу. Нет! Не убежал Егор, зацепился за водосточную трубу — и висел над бездной часа полтора, пока не подогнал Бобров пожарную машину.

Прошла неделя, другая, и дом словно вымер. Молва разнесла в одночасье страшную правду о ТСЖ «Новосел», и желающих купить здесь квартиру хотя бы за сто рублей рубля так и не отыскалось. Дворник по привычке еще куролесил по утрам своей метлой, но вскоре сдал, крупно запил и потребовал расчет. А еще потом пришли плотники и заколотили страшный дом крест-накрест. Так что он до сих пор стоит пустой. А кому, извините, захочется в таком гиблом месте поселиться?

Кстати, вскоре после этих событий отыскался дворник Семенов, пропавший аккурат 15 октября. Да, тот самый Иван Петрович, 1949 года рождения, холост, ранее не судим. Правда, теперь он был почему-то с бородой и слегка припадал то на одну, то на другую ногу. Да, и звался он уже не Иваном Петровичем, а Антоном Борисовичем, и не Семеновым значился по паспорту, а Бирюковым, имел троих детей и метлу даже по субботам в руки не брал.

— А чего ж ты тогда в подвал полез? — иногда пристает к нему с расспросами участковый Бобров.

— Так посмотреть, что и как, — хмурится Семенов-Бирюков. — Ну и заблудился, конечно…

Ничего больше о своих блужданиях Иван Петрович (Антон Борисович) не рассказывает. А уж когда его совсем участковый начинает допекать, молча берет лопату и спускается в какой-нибудь подвал.

Бродить с лопатой в подвале с недавних пор стало у него хобби.

Страсти по Трюфелеву

(современные хроники)

Наемный убийца Саврасов по прозвищу Могильщик сидел на чердаке дома № 5 по Сиреневой улице и озабоченно разглядывал сквозь оптический прицел заказанного накануне предпринимателя.

«А хорошее лицо у парня! Главное, что широкое. И захочешь, а не промахнешься», — размышлял Могильщик, прикидывая, как бы половчее снять клиента. Однако время шло, а сделать прицельный выстрел Могильщик так и не мог. Бронированные стекла в окнах квартиры, где жил Трюфелев, не взял бы, пожалуй, и «Москит», а не то, что морально устаревшая винтовка «М-16», вчера вечером врученная Могильщику вместе с авансом заказчиком. «Мог бы и на «Узи» раскошелиться, жмот, — думал Могильщик с неприязнью. — Он бы мне еще СКС предложил!»