Там, за краем этого мира

А, всё-таки, где я? Перина, пуховая подушка, лоскутное одеяло. Где-то там, за печкой, за занавеской раздались шаги, звяканье посуды, и потянуло чем-то вкусным. У меня даже кишки скрутило и в животе заурчало. Только теперь дошло, насколько я голоден. Откинув одеяло, я сел в кровати и с удивлением оглядел себя. Что за дела? Это, кто же меня так приодел? Грязно-белая рубаха и такого же цвета кальсоны на завязочках. Что-то подобное я в последний раз в армии носил, на заставе. Нам зимой выдавали, а в летний период уже трусы с майкой, как нормальным людям положено.

Слегка обалдевший, я поднялся и, чувствуя слабость во всём теле, прошлёпал за занавеску. Ну, так и есть. Изба. Жарко пылающий огонь в печи, несколько сундуков у бревенчатых стен, стол у окна, пара лавок вдоль него и тиканье ходиков на стене. Да, ещё иконостас с лампадкой в углу. Женщина, возившаяся у печи, вскинулась, посмотрела на меня и, всплеснув руками, скрылась за дверью. Ничего не понимая, я оглянулся по сторонам и, заметив на одном из сундуков сложенную стопкой свою одежду, принялся одеваться.

Кто-то перестирал всё, и сейчас одежда радовала меня своей свежестью. Правда, пиджак, никак не предназначенный для того, чтобы его стирали в корыте, топорщился в разные стороны и никак не хотел садиться по фигуре. Но это меня как-то не огорчало. Новый куплю. Больше я переживал по поводу той зелёной папочки, сгоревшей, скорее всего, в машине. Но и это не критично. Мне бы только до места добраться, а там, побегать придётся, конечно, но восстановить можно. Сделка-то уже совершена, и первый транш ушёл. Интересно, а где пальто и полусапожки? Не умыкнули, случайно?

Дверь открылась, и в комнату вошёл косматый мужик с густой бородой веником.

– Оклемался, болезный? – вполне дружелюбно пробасил он.

– Да уж, – только и сумел я буркнуть.

– Ну и горазд ты болеть! Два дня колодой лежал. Пришлось за Степанихой       посылать. Но, ничего, отходила она тебя.

– Кто вы? Где я вообще нахожусь?

– Я – Иван, староста деревни. Тебя Андрейка на заимке нашёл. Но, мы сподобились, сани организовали, перевезли тебя сюда. Шибко ты застудился. Да и не мудрено в одёжке такой. Это где так зимой ходют? В Африке, что ль?

– Да нет. Поближе. Спасибо вам за всё. А можно мне на трассу как-то выбраться? Может, на санях и отвезёте? А там я уж сам, на попутках.

– Ты так и не понял, куда попал?

– Нет, – что-то в его словах меня по нехорошему насторожило.

– Ты – случайник. А к нам ты, как и другие, провалился.

– Никуда я не проваливался. У меня машина загорелась, и я в лес убежал. А потом вообще заблудился.

– Это так все говорят, кто к нам попадает.

– И много попадают? – я пока ещё ничего не понял, но смутно стал догадываться, что мужик знает, о чём говорит.

В голове вихрем пронеслись немногочисленные фантастические рассказы про всяких там «попаданцев», попавшиеся под руку, которые иногда почитывал от нечего делать. Вспомнились сказки, типа той, как девочка прыгнула в колодец, а попала в сказочную страну. Потом вообще полезли разные глупости типа той, что я после удара о сосну так и сижу в машине, а всё это мне видится. Аж дурно сделалось.

– Ты присядь, чайку, вон, с шаньгами перекуси, успокойся, – заметил моё состояние Иван и потянулся к пузатому самовару, венчающему обильно накрытый стол.– Как зовут тебя, что ли?

– Константин, – я принял из рук Ивана ведёрную кружку чая и отхлебнул.

– Ты поешь, Костя. А я тебе кое-что расскажу.

Ничего не предвещало беды. Люди работали и отдыхали, влюблялись и расставались, жили и умирали, огорчались по пустякам и радовались мелким событиям. В общем, всё текло своим чередом, так, как вчера, позавчера, год и десять лет назад. А потом был август. И были Персеиды. Наверное, каждый второй из населения Земли выскочил на улицу, чтобы наблюдать за необыкновенным, захватывающим огненным дождём, льющимся с неба. Тысячи и тысячи метеоров врывались в атмосферу и сгорали в ней, оставляя за собой только огненные росчерки. Планета летела сквозь пространство, врезаясь в поток космических странников, мчавшихся со стороны созвездия Персея, и никто не знал, что в отличие от прошлых лет этот огненный дождь нёс на Землю боль, страдания, разрушения и смерть.

Иван тогда тринадцатилетним пацаном был, но отчётливо помнил, как утром следующего дня пошёл нудный дождь, а по улицам с криками ужаса побежали первые свидетели нового мира. Первым рухнуло здание в центре. Панельная девятиэтажка, построенная сравнительно недавно, внезапно сложилась, словно карточный домик, обрушилась, и разлетелось на осколки, словно была сложена из стеклянных плит. Некоторые из невольных свидетелей бросились на развалины в поисках выживших, и, вдруг, замирали и разваливались на части, словно тоже внезапно стали фарфоровыми или хрустальными. И никто ещё не знал, что это было первое стылое место.