Там, за поворотом [СИ]

- А, если охотник уедет на нарте, которую тащит олень? Тогда мамонт его догонит?

- Не знаю, - чешет в затылке Лось. - Так никто не пробовал. Да и не станет. Если я поймаю оленя, зачем мне мамонт? Съем этого оленя и пойду ловить следующего. Научи, как это сделать? - неандерталец хитро смотрит на меня.

Ну конечно. Я же Говорящий с Духами, то есть теперь должен полностью "ответить за базар". Ну кто тянул меня за язык, и откуда вообще этот дурацкий вопрос возник в моей бестолковке? Видимо, юность прёт из молодого организма, оживляя воображение.

Но, делать нечего. Прикрываю глаза и делаю вид, что "слушаю" духов. А жены мои на три голоса заливаются: "Славное море, священный Байкал…" сменяет "По диким степям Забайкалья…". Лягушонок на румпеле блаженствует, потому что у Тычинки голосище, как у Зыкиной, у Файки - как у Матье, а Мышка звенит детским колокольчиком. До печёнок пробирают…

Лось тоже благоговеет - ясно же - жёны Великого Шамана скликают духов на совет.

- Знаешь, Лось, - наконец всё спето и дальше держать паузу не стоит, - духи намекнули мне, что олени сами станут держаться около вашего стойбища, если им это будет удобно. Вот скажи, чего им может понадобиться от людей?

- Хищников отогнать от стада, - охотник даже не задумывается. - Но для этого сначала нужно, чтобы сами олени перестали нас бояться. Стало быть необходимо перестать на них охотиться, - он некоторое время задумчиво молчит, а потом продолжает. - Надолго. Так ведь и от голода можно помереть! И то непонятно, перестанут ли они опасаться людей?

- А если их солью приманить? - ну знаю я, что все жвачные испытывают потребность в этом минерале.

- Хм! - наш проводник задумался. - Думаю, Тёплый Ветер даст нам соли для такого дела… мы ведь союзники.

- Думаю, даст, - соглашаюсь я. А девчата затягивают из "Собачьего сердца":

Суровые годы уходят,

Борьбы за единство страны!

За ними другие приходят,

Они будут тоже трудны.

Ну заменил я одно словечко в тексте, исключительно пользы для. Однако, Лось, уже поднаторевший в русском (язык, на котором общаются духи и мастера), воспринял услышанное с исключительным вниманием, уважительно посмотрев на певиц. Не иначе, уловил в их сообщении волю могущественных и мудрых существ, незримо обитающих повсюду.

Так вот с песнями, да под разговор и добрались мы до подмытого откоса, в котором чернели обнажения каменноугольного пласта. Первым на берег ступил Загря и помчался осваивать новое место. А мы привычно принялись за возведение каркаса шатра. Мы ведь, если кто ещё не забыл, обычные древние люди, занятые традиционным летним туризмом… ну и камешки посмотреть интересные.

Фая нашего манюню препоручила Мышке, а сама с удовольствием занимается естественными для андертальских женщин делами - тащит вырубленный мною шест туда, где Тычинка ровняет площадку под основание шатра. Лягушонок передаёт Лосю из лодки тюки и скатки, а тот складывает на берегу наш нехитрый бивачный скарб. Торопятся обратно наши спутники. Они своё дело сделали - доставили отдыхающих куда надо, а через пару недель подхватят нас отсюда и перебросят на следующую "точку". Ночи нынче лунные, ветер ровный, северный, так что к следующему вечеру будут на Кавайке.

Мы же спокойно устраиваемся: обкладываем камнями очаг, вяжем из ровных палок лежаки, укрепляем толстые валежины в качестве сидений. Новая "жена", которая мне на самом деле пока не жена, с любопытством поглядывает за слаженными действиями нашей сплаванной команды: Я ломаю хворост, Тычинка шурует под котлом, а Фая, взяв лук и неоперённую стрелу с лесой, отлучается на бережок, откуда возвращается с рыбкой, которую, едва почистили и нарезали, пора запускать в уху. Да, картошки у нас по-прежнему нет, но есть прихваченные с собой корневища рогоза и, о счастье, лук. Не вполне репчатый, но толстые белые утолщения на концах стеблей уже проявляют некоторую чешуйчатость. Не дорос пока свежий до полной кондиции, так что пойдёт и молодой.

Удачное выбрали местечко - ветерок отгоняет гнус, Файка кормит чадоньку грудью, я неторопливо пью вторую кружку юшки… Загря вылетает из зарослей и докладывает о приближении чужих людей. Не словами - он ведь собака. И не лаем - он подаёт голос, только, если зовёт издалека. Поза у него сейчас характерная: шерсть на загривке вздыбилась и верхняя губа приподнялась, приобнажив клыки.

Вот те раз! А ведь мы к конфликту с людьми не готовились - тут севернее хребта кроме своих уж давно никто не бывает. Правда, в этот раз мы забрались прилично на восток. Ну да в эти места "отдыхающие" из Союза регулярно наведываются, а наш пёс их всех помнить не может, но среагировал он именно на человека.