Там, за поворотом [СИ]

И я принялся за конструирование мониста - треугольного, сужающегося книзу, где каждой нижней бляшке соответствовали две верхние, с символами родов, к которым принадлежали родители. Если кто-то думает, что это просто, пускай попробует. Потому что, во-первых, отец не каждый раз точно известен, и эту ситуацию нужно предусмотреть конструктивно. Во-вторых, ребёнок наследует знак одного из родительских родов. В-третьих, если принять наследование рода по отцовской линии, то одно из бёдер треугольника заполняется одинаковыми символами. Впрочем, если по материнской, то картина та же самая, но с другой стороны сооружения.

Одним словом, пришлось придумывать систему кодирования, основным требованием к которой было: не упустить возможных опасных вариантов воссоединения. То есть, чтобы встретившиеся мужчина и женщина посмотрев на мониста друг друга, с первого взгляда могли обнаружить принадлежность какого-либо из своих предков к одной и той же группе. Предположим, понравились ранее незнакомые люди друг другу. Но, вместо того, чтобы рушиться в пучину страсти они вполне могут приятно поговорить, вспоминая предков или общих знакомых.

Вслед за этим пришлось составлять геральдическую книгу с перечнем родов и изображениями символов, им принадлежащих. Это было непросто, но керамические плиты, на которых это всё изложили, мы уже наловчились достаточно уверенно "размножать". То есть, первый экземпляр создавался вручную опытным каллиграфом, а уж потом делался слепок-пуансон, оттиски которого и рассылались во все концы Союза.

Оттуда приходили пергаменты с перечислением новых, неизвестных нам родов, и рождались новые плиты, которые опять расходились во все концы. Так и возникли геральдические посты. А может - отделы записи актов гражданского состояния? Или нотариальные конторы? Не знаю, как это правильно обозвать. И, как всегда, новая структура привела к возникновению немалого беспокойства технологического плана. Потребовались огромные количества значков-бляшек. Я уже подумывал как наладить их крупносерийное производство, но проблема быстро рассосалась. Размеры этих элементов были строго заданы, как и расположение отверстий на них, а дальше заработало народное творчество. Резьба по кости или дереву, чеканки по латуни, чугунные отливки и тиснение по коже - затея с ношением родословных на шее встретила понимание. Тем более, что людей без подобных "украшений" перестали приглашать к близким отношениям. Многофакторно сработал замысел. Я думал, придётся его коленкой продавливать, а оно на ура прошло.

Главным же свершением, последовавшим за прогулкой в лес, стало моё бурное сближение с младшей женой. Видимо, вызванное большой совместной работой над трактатом "О сеянии ячменя в диком лесу", которым мы упорно занимались. Я, наверное, из-за этого стал чётче улавливать подаваемые ею мне знаки. Иногда получалось даже анекдотически: "Прости меня дорогая "Комсомолка" за плохой почерк потому, что он меня и сейчас любит".

Ну, а если серьёзно, я просто сразу думал наперёд, отчего принялся за наладку изготовления маленьких кос, удобных для работы в тесных местах, Рыхлителей, царапающих дёрн на ничтожную глубину, легких и непритязательных приспособлений для отшелушивания оболочки ячменных зёрен и компактных жерновцов. В этот же период поварский класс по моему указанию занимался преимущественно созданием блюд из ячменя - хлеба, лепёшек, галет, каш. Занятия по севу и сбору урожая этой культуры стали одной из обязательных дисциплин - не менее трёх академических часов каждый учащийся обязан был посвятить изучению сей незамысловатой технологии.

Да. Её я именно запихивал коленкой. Даже первый опыт печатного издания на пергаменте был проведён именно с целью распространения знаний и умений в этой области. С наглядными картинками по всему тексту и кулинарными рецептами в конце.

Результат меня обескуражил. Помните, поминал я о страсти бродячих охотников к летнему туризму. Моими стараниями это явление резко усугубилось. Для начала, выйдя "на маршрут" весной, бродячие роды проводили посевную в первом попавшемся подходящем месте, чтобы осенью, возвращаясь в тёплые зимние жилища, прихватить с собой выросший урожай.

Так вот подобного рода зимовья начали возникать без участия вождей союза. То есть, не вокруг ремесленных поселений, а просто в местах, понравившихся скитальцам - не так уж сложно построить землянку. Поскольку наличие мониста на шее при встрече незнакомых людей сразу подавало знак "свой", то и общение мгновенно принимало характер сотрудничества, то есть помочь случайно встретившемуся роду с возведением жилья, сделалось обычной вежливостью. Раньше такого обычая не существовало.

Эта ситуация развивалась и дальше. Дошло до того, что человек, засеявший полянку, осенью мог найти её сжатой, причём с запиской: "Род Кваки унес зерно на Шишкино зимовье". То есть, кто-то пришел сюда раньше, увидел, что делянка перестаивает, убрал и сказал, куда оттаранил добычу.