Там, за зорями

Злате пришлось закусить губу и крепко вцепиться пальцами в края стула, когда он, смочив полотенце в тазу, стал осторожно стирать грязь и кровь. Она смотрела на него как зачарованная и не могла отвести взгляд. Темные пушистые ресницы отбрасывали тень на его щеках. И что-то странно беззащитное было в них, в разлете бровей, что-то магнитом притягивающее Полянскую. Она забыла о ноге, она смотрела на его склоненную голову, и ей до зуда в пальцах хотелось коснуться его лица.

Йод попал в рану, и Злата, подскочив на стуле, вскрикнула.

— Все, все! Потерпи немного, — он стал дуть. — Это не смертельно, только вену задело, поэтому и крови было так много, а так вообще-то до свадьбы заживет!

— Я не собираюсь замуж! — убежденно заявила девушка.

Дорош поднял на нее глаза, и брови его в безмолвной усмешке поползли вверх.

— Это еще почему?

— Не представляю, как можно всю жизнь прожить с одним человеком!

Мужчина засмеялся.

— Ну, живут же как-то люди. И кажутся вполне счастливыми. И вообще, что за феминистские замашки? Все девушки стремятся выйти замуж, и ты выйдешь, вон, за Лешку своего и выйдешь!

— Ну, разве что за Лешку! — с самым серьезным видом заявила Полянская, не сводя с него глаз.

Улыбка коснулась его красивых губ, а Злата закусила губу. Почему-то ей ужасно хотелось, чтобы он ревновал. Но Дорош больше ничего не добавил, как будто разгадав замысел девушки, или ему просто не хотелось и дальше развивать эту тему. Он туго забинтовал ее ногу.

— Ну вот! Теперь давай, беги, приведи себя в порядок! — сказал он, поднимаясь на ноги.

— Очень остроумно! — съязвила девушка и показала ему язык.

Тяжело поднявшись, она захромала к дверям.

— Ты уйдешь? — обернулась она на полпути.

— Ты хочешь, чтобы я ушел? — вопросом на вопрос ответил он, и уголок его губ пополз вверх, отчего на щеке тут же заиграла ямочка.

— Поставь чайник. Выпьем чая, надо же мне как-то отблагодарить тебя за помощь! — небрежно бросила она и поковыляла дальше.

Дорош хмыкнул.

— Чаем она собралась расплатиться… — негромко пробормотал он, но не настолько, чтобы Злата не смогла услышать.

Вытаскивая одежду из шкафа, Злата увидела, как дрожат ее руки. Впрочем, это неудивительно после всего пережитого сегодня. Она вообще-то чуть не погибла и крови много потеряла. Жалкие оправдания! Она прекрасно знала: все это не в счет! Главная причина ее состояния была, конечно же, в Дороше. Это от его близкого присутствия ее бил озноб. Это от его прикосновений так колотилось сердце. Это от предвкушения чего-то необыкновенного, волшебного, того, что вот-вот должно произойти, судорогой сводило живот.

Задвинув шторки в комнате, девушка сбросила с себя грязную одежду и надела простенький трикотажный сарафанчик голубовато-серого цвета с двумя кармашками впереди. Конечно, ей не очень-то и хотелось щеголять перед мужчиной полураздетой, но джинсы или любые штанишки она вряд ли смогла бы натянуть на раненую ногу. Быстро распустив волосы, она расчесала их и собрала в высокий хвост. Теперь оставалось только умыться — и она в порядке.

Когда Злата вошла в кухню, Дорош уже закипятил чайник, отыскал чай и теперь наливал в чашки кипяток.

— Ничего, если я здесь немного похозяйничал? — спросил он, поднимая на нее глаза.

— Ничего. Я умоюсь. А ты отнеси чашки в столовую. Здесь, на кухне, тесно и неудобно, мы тут не сидим. Что-нибудь к чаю? — деловито и как можно более спокойно говорила девушка. Надо было срочно взять себя в руки, иначе она вот-вот растает и превратится в лужицу. Слишком горячо было рядом с ним. Горячо от бьющего через край обаяния, сексуальности, слишком проникновенных взглядов.

— Я бы не отказался перекусить. С утра крошки во рту не было, совсем замотался…

Перекусить вообще-то и у Златы не было.

Пока Дорош относил чашки с чаем в прихожую, девушка быстро умылась и полезла в хлебницу за тостовым хлебом. Достала из холодильника сливочное масло, сыр, колбаску — это было как раз то, что лежало в ее холодильнике всегда, остальное так, от случая к случаю.

Она хотела было соорудить бутерброды, но потом передумала и отнесла все на стол. Пусть Дорош сам себя обслуживает. Потом, немного поразмыслив, достала еще и вазочку с печеньем и конфетами. Сладкое она любила, как и любая другая девушка ее возраста.

Мужчина, не особенно стесняясь, сделал себе бутерброды и теперь с аппетитом жевал их. Он предложил сделать бутерброд и ей, но Злата отказалась, есть ей не хотелось. Она неторопливо жевала печенье и то и дело посматривала на него из-под опущенных ресниц.

— Той ночью… — первой нарушила она молчание.

Мужчина поднял на нее глаза.

— А я все ждал, когда ж ты заговоришь о той ночи, — усмехнулся он. — Прости, если я испугал тебя той ночью своим напором и страстью! — он засмеялся, как будто то, что он сказал, показалось ему ужасно остроумным и забавным.

— Ты бы изнасиловал меня, если бы я не… — спросила она прямо.

— Если бы ты не уступила? Давай уж будем называть вещи своими именами.

— Да. Если бы я не уступила.

— Не знаю. Честно не знаю, под воздействием ваших чар, Злата Юрьевна, я тогда просто потерял голову!