Тамара де Лемпицка

В Екатеринбурге в ночь с 16 на 17 июля 1918 года убит царь со всей своей семьей. По приказу местного ЧК в подвале дома Ипатьева расстреляли Николая II, его супругу, четырех дочерей, сына, врача и прислугу. За этот год для тебя изменилось все. Твоя похожая на сказку жизнь перестала быть таковой.

Чтобы выжить, на близких рассчитывать больше нельзя. Тебе придется полагаться только на себя.

Но этого, Тамара, ты еще не знаешь.

Тамара и Тадеуш Лемпицкие. Ок. 1924

«Рабочий уголок». Ок. 1924

* * *

Приезд в Париж оказался новым унижением. Тебе с мужем и ребенком приходится ютиться в крохотной комнатушке без удобств, под самой крышей. Теснота, духота.

Биографы не называют точного адреса вашего жалкого жилища, но речь, безусловно, не идет о районах, которые тебе по душе. Ты, вероятно, ужасно страдаешь, ведь ты привыкла к роскоши.

Тадеуш не работает, пьет, часто выходит из себя. У него начинается депрессия.

Кажется, Париж трещит по швам от множества беженцев, отчаявшихся, потерянных, покинувших свою разоренную страну, но они все еще непоколебимо верят в то, что им положены привилегии, что они сохранят свои традиции.

Вы живете на деньги от продажи драгоценностей, которые удалось привезти с собой, спрятать, зашив в тряпичные куклы.

Тетушка Стефа продала украшения, чтобы помочь твоей матери Мальвине и твоей сестре Адриенне найти жилье на улице Поля Соньера в шестнадцатом округе около улицы Пасси. Твоя мать не может прийти в себя после исчезновения сына, чье тело так и не нашли. Адриенна же учится в Академии художеств. Она много занимается, хочет стать архитектором, поступить в престижную Парижскую специальную архитектурную школу на бульваре Распай. По сравнению с тобой сестра куда спокойнее и рассудительнее. Она не ищет славы, признания. Ты сестрой восхищаешься. Прислушиваешься к ней. Может быть, только ее мнение и важно для тебя.

Франция все еще в состоянии войны, перемирие будет подписано только 11 ноября 1918-го. На улицах полно солдат, ночью завывают сирены, и твоя двухлетняя дочь Кизетта плачет от страха.

«Беженцы». 1931

Ты неплохо говоришь по-французски, хотя славянский акцент выдает твое происхождение. Твои родные тоже хорошо владеют французским языком. Полезный навык в столь непростые времена.

Постепенно, благодаря грамотным вложениям, в том числе в банк «Лионский кредит», дяде Морису удается воссоздать в Париже семейное гнездо, достойное былой роскоши. В просторной квартире на Елисейских Полях собираются все белые эмигранты столицы. Это еще не петербургский размах, но и до него недалеко.

Конечно, ты любишь приходить на чай и коктейли к тетушке, но предпочитаешь отправляться на левый берег Сены и гулять по оживленным улицам. Идти надо на пересечение бульваров Монпарнас и Распай. Именно здесь находятся модные кафе, где собираются популярные художники. После заключенного наконец перемирия 1919 год полон радужных надежд. В Париже на Монпарнасе ощущается некое движение, и ты каждый раз дрожишь от возбуждения, оказываясь в этом районе.

Что ты предчувствуешь? Ты бы не смогла точно ответить. Обещание всего на свете, счастливый случай, открывающиеся возможности.

Этот ветер свободы тебе по душе.

Елисейские Поля. Машины с продовольствием отправляются на фронт. Апрель 1915

Портрет Тамары. Фото Марио Камуцци. 1931

Нет, ты не хочешь сидеть в комнатенке и слушать, как хнычет малышка и ноет муж. Ты предпочитаешь интересные встречи на перекрестке Вавен, свободных и смешливых людей, которым, как и тебе, нравится развлекаться.

Кажется, что Париж наводнили молодые женщины твоего возраста, они курят, танцуют, дурачатся и хотят стать художницами. Почему бы и тебе не быть такой?

Приходит весна, ты продаешь кольцо с крупным изумрудом – одно из последних твоих украшений, и отправляешься с Кизеттой на Лазурный Берег, оставив мужа дома. Ты объясняешь ему, что тебе нужно развеяться, отдохнуть. Он лишает тебя сил, потому что ничего не делает, жалуется и пьет. Ты не представляешь, как вы будете сводить концы с концами, но вы садитесь в поезд и едете в Ниццу в поисках тепла. И не важно, что поселиться приходится в дешевой гостинице, где нашли приют и другие обнищавшие русские эмигранты. Ты на солнце и возвращаешься к жизни.

Я смотрю на фотографию, где вы с Кизеттой прогуливаетесь по Английской набережной. Ты в широкополой шляпе, с радостной улыбкой на лице. Ты кажешься счастливой. Ты не похожа на ту, какой скоро станешь, – вычурной, холодной, позирующей с мундштуком в обтянутой перчаткой руке.

Тамара и Кизетта в Ницце. Английская набережная. 1919

Я вижу улыбающуюся жизни молодую сияющую мать.

Радость оказалась недолгой. По возвращении тебе предстоит ужасная сцена с мужем. Нет, он не хочет работать! Он благородного происхождения и напоминает тебе, что никогда не работал. И начинать не собирается. Он поднимает на тебя руку, и уже не в первый раз. Чаша терпения переполнилась.

Идет время, ничего не налаживается. Ты больше не выносишь мужа и эту жизнь. Кажется, ты сходишь с ума.