Тамбовский изгнанник

Никита домой вернулся, когда уже смеркалось и вымотанный до не могу, не понимая правильно ли он поступает или выглядит глупо в глазах тех же кому хочет помочь. Дома уже по привычке сначала в душ, затем за стол, где Домовой уже приготовил ужин и накрыл на стол ожидая его Никиту. Покушав рассказал Домовому Птаху все что сегодня сделал, где был, и что предложил селянам и про свои сомнения тоже.

— Даже не знаю, что тебе сказать Никитушка, — развел руками Птах, то что ты им предложил не глупо выглядит, непривычно да, в такое время не принято кому-то помогать, но твое предложение как раз нормально и было раньше нормой. — Ты можешь потерять деньги, заработанные тяжелой работой. — Но ведь ты и жить не сможешь тратя все только на себя, когда рядом люди беспомощны и голодают, не могут постоять за себя. — Мефодий прав они все как малые дети, но можно их просто кормить и содержать, а можно заставить учиться жить. — Ты дашь им шанс, а уж как они поступят, тебе не изменить и только доверится своему чутью. — Но ведь это не все, что-то тебя еще гложет, — вдруг забеспокоился Птах.

Никита встряхнул головой как бы отгоняя непонятные мысли, — знаешь, когда я только увидел Бориса и Петра, познакомился с ними, то принял их за обычных синяков и разговаривали они так как …, — он задумался, — как обычные пьяньчужки, а чем больше их узнаю то удивляюсь, неужели я так был слеп.

— А, это, — тоже протянул Домовой, — а ты то сам как выглядел, когда пришел сюда, забыл. — Да даже не в этом дело, здесь все изгои и стараются спрятаться не только внешним обликом, но и лицо и душу закрыть, это естественно, маскировка. — Они всех боятся, а узнав тебя понемногу открываются. — Ты пришел сюда уже перегорев, изменившись до неузнаваемости, а они здесь стали такими постепенно, думаю, что тебя ждет много открытий и не всегда приятных.

Никита не стал ничего отвечать, голова была тяжелой, — завтра я с утра в город и пусть все идет как получится, — решительно произнес он.

Утром забрав у Мефодия списки, составленные Ириной и самим Мефодием на троих деда Тихона, Славу и Костика Никита рванул сначала к старушке которая вяжет вещи, Марфе.

Старушку Никита нашел легко и поразился в какой нищете она живет и еще дарит сектантам вещи, далеко не дешевые. Вроде бы бабке о себе думать нужно, а она вон еще и помогает. Узнав с какой целью Никита к ней пожаловал Марфа растрогалась,-

— Конечно сыночек помогу, я с тебя деньги за работу брать не буду, мне тяжело шерсть хорошую покупать, а если ты поможешь, то навяжу я быстро и хорошо, — запричитала она.