Тамбовский волк

Тут подоспело и 23 февраля (то бишь 8 марта по новому стилю). Большевики воспользовались международным женским днём и вывели на улицы тысячи работниц. Они выкрикивали: "Хлеба!" и "Долой голод!". К ним присоединились и мужчины: в тот день в стачке участвовало около 90 тысяч рабочих. Министр внутренних дел Протопопов слёзно просит командующего Петроградским военным округом генерала Хабалова объявить населению, что хлеба хватит всем, что волнения вызваны провокацией. Однако это не помогло: уже на следующий день на улицы Петрограда вышло более 240 тысяч человек. Забастовочное движение росло, как снежный ком. На Невском проспекте и других главных улицах столицы начались митинги. В толпе уже мелькали красные флаги и слышались выкрики: "Долой войну!", "Долой самодержавие!". Демонстранты пели революционные песни. Движение трамваев, извозчиков и автомобилей сокращалось с каждой минутой. Улицы были переполнены пешеходами, собиравшимися по большей части в кучки. Кучки эти росли, превращались в громадные, останавливающие всякое движение толпы. Одна такая группа, возникшая на Невском, быстро выросла, перекрыв поперёк весь проспект. Разумеется, над толпой тут же возник агитатор. Так начался первый открытый митинг. Оратор призывал граждан к борьбе с самодержавием.

А самодержавие не заставило себя долго ждать: во время этой речи на толпу шагом двинулся взвод казаков. Но толпа не дрогнула. Оратор смолк, все ждали, как поведут себя казаки. Наступила глубокая тишина, раскалываемая звоном конских подков. Тысячи глаз следили за каждым движением подъезжавших казаков. Казалось, ещё мгновение и начнётся обычный для революционной России свист казацких плёток... Но свершилось чудо — казацкий взвод тихим рассыпным строем, разделившись поодиночно, но порядком прошёл через толпу. Вслед за этим из толпы грянули восторженные крики: "Да здравствуют казаки!" — и раздались аплодисменты. Когда казаки удалились, митинг продолжился. Стало ясно, что все эти забастовки и митинги — всерьёз. Вспять уже повернуть было трудно. Монархии в России приходил конец.

И только Николай Второй этого, похоже, не понял. Он слал из Ставки в Витебске телеграммы командующему столичным военным округом генералу Хабалову: "Повелеваю завтра же прекратить в столице беспорядки, недопустимые в тяжёлое время войны". Генерал честно пытался исполнить приказание царя и 26 февраля арестовал около ста зачинщиков беспорядков, войска и полиция начали разгонять демонстрантов выстрелами (всего в эти дни погибло 169 человек, а около тысячи было ранено). Однако выстрелы толпу только раззадорили. Взбунтовались и перешли на сторону демонстрантов даже солдаты Преображенского, Волынского и Литовского полков. По столице Российской империи пошла гулять народная стихия. Необузданная и страшная! Трагические последствия которой не раз уже испытывал на себе русский народ. Но тем он и отличается от других народов на земном шаре, что собственная история его ничему не учит.

Последний Председатель Совета министров царской России князь Николай Голицын поставил вопрос ребром: Думу следует либо распустить, либо приостановить её деятельность. Председатель же самой Думы Михаил Родзянко связался со Ставкой в Могилёве, где в тот момент был царь, и передал Николаю просьбу "немедленно поручить лицу, пользующемуся доверием страны, составить новое правительство".

Николай в сердцах отбросил листок с телеграммой и пожаловался адъютанту, принёсшему её:

— Опять этот толстяк Родзянко написал мне разный вздор, на который я ему не буду даже отвечать.

Эти события застали врасплох практически все социалистические партии. Лишь спустя несколько дней, когда уже последний из Романовых отрёкся от престола, они пришли в себя и попытались возглавить бунт. К сожалению, им это сделать удалось. Они воспользовались ситуацией, когда правые партии решали, что им делать: возводить на престол Михаила Александровича, младшего брата царя, или объявлять его регентом при малолетнем Алексее Николаевиче, либо объявлять конец монархии и провозглашать республику; распускать Государственную Думу или считать её единственной легитимной властью в этот период безвременья, даже несмотря на то, что Николай своим указом от 26 февраля всё-таки распустил Думу. Практически одновременно, 27 февраля, в Петрограде возникли Временный комитет Думы в составе двенадцати человек, весьма разношёрстных по своим убеждениям (от ярого националиста и монархиста Василия Шульгина до социал-демократа, меньшевика Николая Чхеидзе и эсера Александра Керенского), и Совет рабочих депутатов во главе со всё тем же Чхеидзе. Да и заседали они в одном и том же Таврическом дворце.