Тамбовский волк

— Смотрите, защищайте хорошо Учредительное собрание!

— Пойдёмте с нами! Вы нам в этом поможете! — выкрикнул кто-то из толпы манифестантов.

— Не велено нам! Запрещено! — отмахнулись семёновцы.

Впрочем, всё-таки несколько десятков солдат рискнуло пойти к Таврическому дворцу, нырнув в толпу и затерявшись в ней.

Ближе к Таврическому дворцу, на Пантелеймоновской улице манифестацию, наконец, остановили вооружённые патрули с красной повязкой на рукавах.

Толпа напирала на патрули и прорывала неплотные цепочки красногвардейцев. В толпе сначала робко, затем всё громче раздавались выкрики:

— Долой большевиков! Долой советское правительство! Да здравствует Учредительное собрание!

На передних всё решительнее напирали задние. Наконец, краснофлотцы и красноармейцы, обвешанные пулемётными лентами, не выдержали и стали пятиться назад под натиском толпы вглубь по Литейному проспекту. Откуда-то сзади патруля раздалась команда:

— Пли!

В цепях вооружённых людей пауза нерешительности длилась всего несколько мгновений. Затем раздались первые выстрелы. Испуганная толпа дрогнула и отступила, оставляя за собой тела убитых и раненых. Снова выстрелы. Снова качнулась толпа. Закричала, застонала.

— Креста на вас нет, проклятые, — старая женщина, шедшая в толпе начала грозить своим маленьким кулачком. — Душегубы!

— Долой большевиков! Да здравствует Учредительное собрание! — в бессильном гневе кричат из толпы.

Один красногвардеец в серой куртке и белой шапке с красной полосой наискось вырывал красное же знамя у старика и бил его ребром шашки. Старик заплакал от боли, но знамени не выпустил. К нему на помощь бросилась какая-то женщина. Она стала просить красногвардейца оставить старика в покое. В ответ красногвардеец с исказившимся от злобы лицом ударил женщину шашкой по руке. Кровь брызнула из-под пальто. Старик, увидев это, задрожал, весь съёжился. Наконец, вырвав знамя у старика, красногвардеец чиркнул спичкой и поджёг его.

Однако демонстранты не собирались сдаваться так быстро. Сделав паузу после первых выстрелов, люди вновь и вновь поднимались с мостовой и пытались пройти вперёд, распевая те самые песни, с которыми большевики два месяца назад штурмовали Зимний: "Вихри враждебные веют над нами" и "Вы жертвою пали в борьбе роковой". Тем не менее, ни одной колонне демонстрантов так и не удалось прорваться к Таврическому дворцу. Большевистские патрули знали своё дело чётко.

В тот день погибло девять человек и более двадцати было ранено. По злой иронии судьбы похороны жертв сторонников Учредительного собрания состоялись 9 января, в тринадцатую годовщину "кровавого воскресенья" 1905 года.

Это сравнение не преминул обыграть в одной из своих статей, опубликованной спустя ровно год, 9 января 1919 года в газете "Новая жизнь" писатель Максим Горький: "... Итак, 5 января расстреливали рабочих Петрограда, безоружных. Расстреливали без предупреждения о том, что будут стрелять, расстреливали из засад, сквозь щели заборов, трусливо, как настоящие убийцы.

И точно так же, как 9 января 1905 года, люди, не потерявшие совесть и разум, спрашивали стрелявших:

— Что вы делаете, идиоты? Ведь это свои идут! Видите — везде красные знамёна, и нет ни одного плаката, враждебного рабочему классу, ни одного возгласа, враждебного вам!

И так же, как царские солдаты — убийцы по приказу, отвечают:

— Приказано! Нам приказано стрелять!

И так же, как 9 января 1905 г., обыватель, равнодушный ко всему, и всегда являющийся только зрителем трагедии жизни, восхищался:

— Здорово садят!

И догадливо соображал:

-Эдак скоро они друг друга перехлопают!

Да, скоро. Среди рабочих ходят слухи, что Красная гвардия с завода Эриксона стреляла по рабочим Лесного, а рабочие Эриксона подверглись обстрелу Красной гвардии какой-то другой фабрики.

Этих слухов — много. Может быть они — не верны, но это не мешает им действовать на психологию рабочей массы совершенно определённо.

Я спрашиваю "народных" комиссаров, среди которых должны же быть порядочные и разумные люди: понимают ли они, что, надевая петлю на свои шеи, они неизбежно удавят всю русскую демократию, погубят все завоевания республики?

Понимают ли они это? Или они думают так: "Или мы — власть, или — пускай всё и все погибают?"

Похороны жертв расстрела вылились в грандиозное многотысячное шествие, и на сей раз большевикам хватило такта не противодействовать этой манифестации.

Впрочем, в таком противодействии уже не было смысла. Учредительное собрание к тому времени уже приказало долго жить. В самом же Таврическом дворце было в тот день неуютно и мрачно. По его многочисленным залам бродило несколько иностранных корреспондентов, бродили сами депутаты, а также многочисленные красногвардейцы и матросы, большей частью пьяные, с пулемётными лентами крест-накрест, увешанные гранатами и наганами, лузгали семечки, сплёвывая прямо на пол, и стучали прикладами винтовок об пол. Во дворце густо висела площадная брань. Все ждали появления фракции большевиков во главе с Лениным, а большевики ждали результатов манифестации. Наконец, они прошли в зал заседаний и заняли свои места.