Тамбур

— Так вот, — уже спокойнее продолжала она, — убить моего соседа мог кто-то из них. И перенести труп ко мне — тоже. Я не помню — понимаете — не помню, открыла ли я ему дверь, когда он явился на свидание!

Или не запирала по привычке? Или заперла, а он сам открыл? Уже после того, как по каким-то своим личным причинам убил моего соседа и притащил его ко мне? Я ведь после работы… Он мог тут побывать, а потом изобразить, будто пришел впервые за вечер. Я ведь в кухню не входила! Ничего не помню, а вот что в кухню не входила… За это ручаюсь. А может, та девица, пока мы с ним были в постели, все и провернула? Я бы и не услышала! Разве я знаю?!

— Ну, вы уж… — начал было следователь, но женщина его оборвала. Ей уже было море по колено.

— Кто тут расследует — вы или я?! Они могли это сделать! У обоих были ключи от тамбура, от моей квартиры, оба меня ненавидели! Он — потому, что у него, кроме меня, была она! И еще — он был мне должен крупную сумму! Почему бы не подставить кредитора?! — Татьяна яростно обвела взглядом слушателей. Те онемели. — А она — она могла знать, что он ее обманывает! Может, они разыграли комедию? Да в конце концов, комедия и есть!

И тут она не совладала с собой и разрыдалась, уронив руки на стол и спрятав в ладонях лицо.

Эта ночь была длинной. Длиннее всех ночей в ее жизни. И когда уже перед рассветом Татьяна поднялась со стула, когда из ее квартиры исчезли посторонние, она ошеломленно осмотрелась по сторонам… И впервые задала себе вопрос. «А может, лучше бы папаша прикончил меня в тот раз, приложив головой о чугунную плиту, которую мы топили ворованными с лесоповала дровами? Кругом-то жили одни зеки. Стесняться перед ними не приходилось».

Звонок

— О, Боже мой, — женщина, называющая себя по телефону «Галиной», энергично растерла виски. — Как болит голова! Ну, в бой!

И сняла трубку.

— Мне не с кем поговорить.

Этот безликий, бесполый голос был ей уже знаком.

Этот человек звонил около полуночи. До или после? Она не помнила. Но голос звучал точно так же — будто его обладатель сознательно стер из него все приметы. Галина бесшумно вздохнула: «Еще один постоянный клиент навязался». Таких было немало — алкоголики, психически неуравновешенные люди, одинокие женщины и мужчины… И еще вот этот. Или эта? Хуже не бывает — такие стараются стать членом твоей семьи. А вот этого и не хотелось бы. По работе полагается быть с ними милыми, вежливыми, кроткими. Помочь. А они садятся тебе на шею.

«Мне и днем, когда отсыпаюсь, снятся звонки. И я во сне говорю с клиентами. А этот голос точно приснится. Не нравится он мне».

— Я слушаю, — ласково сказала Галина. — Вы уже не одиноки. Я здесь, с вами.

— Скажите, — еле слышно произнес голос, — вы действительно меня слушаете?

— Да, — ответила Галина. — Разумеется, слушаю, и очень внимательно.

— А я вас — нет, — с внезапной жесткостью ответили ей, и психологу на телефоне доверия, человеку битому-колоченному всеми проблемами ночной Москвы, вдруг стало по-настоящему страшно. — Нечего тут слушать. Некого. Все — ложь. Вы сами-то, когда сидите там, в теплой комнатке, перед телевизором с отключенным звуком, и изображаете перед нами Божью Матерь, понимаете, что совершаете преступление?! Не это нужно. Нужен человек. А человека там нет. Нигде его нет.

— Постойте, — заволновалась Галина, — давайте поговорим!

— С кем?! — презрительно ответили ей. И после паузы добавили:

— В самом деле, что я вас мучаю?

Смотрите телевизор. Живите, как знаете. Я сейчас покончу с собой.

— Постойте! — крикнула женщина, но трубку уже повесили. В этот миг она ненавидела свою работу.

Глава 2

— В самом деле, не заперто! — пробормотал помощник следователя, нажав дверную ручку. — Так мы входим?

— Идем.

В темном коридоре их встретил истошный вой.

Группа отшатнулась, но тут же поняла, в чем таится опасность. Навстречу незваным гостям вышла тайская кошка. Или кот — пола никто определить не успел.

Вой становился все агрессивнее. Видимо, он и разбудил обитателей квартиры, так как в коридор вслед за кошкой выскочила девочка лет двенадцати, в яркой пижаме, и потрясенно замерла, глядя на четырех мужчин, вломившихся в ее маленький мир.

— Мама! — закричала она.

Кошка тоже подала голос. И на зов из спальни выбежала женщина в длинной ночной рубашке, отороченной кружевами. Спросонья запахивая грудь, она уставилась на ночных посетителей.

— Простите. — сказал следователь. Ему было крайне неловко перед этой маленькой семьей. — Тут чрезвычайные обстоятельства…

— Что?!

Мать прижала к груди девочку. Та спрятала лицо у нее на плече, будто считала, что это самая надежная защита от ночного взлома. Женщина жестко смотрела на следователя, и в ее взгляде, уже далеко не сонном, не было и тени страха. Она решила обороняться. А кошка (или кот) встала в боевую позицию. Ее спина выгнулась горбом, лапы скрючились и напряглись, а вой перешел в жуткий, низкий стон. Мужчины поежились. Многие припомнили страшные истории о необузданном нраве кошек этой породы.

— Вы кто такие? — резко спросила женщина.

— Это милиция. У вас в соседней квартире убили человека.

— Что?!