Тамерлан

Все эмиры в этот день собрались и представили доставленное на могущественное обозрение счастливого монарха. С самого появления утра на подковообразном горизонте, когда небо положило, как подарок на блюдо, золотой диск солнца, почти до полудня он пропускал перед высочайшими глазами эти подношения Шайх Нураддин Мухаммада. В тот день на этом собрании присутствовали послы, посланники, высокие представители войска окрестных областей вроде Тайзи-углана, прибывшего с посольством из Китая, ипослов Тимур Кутлуга. Все они смотрели на эти драгоценные вещи и на все эти бесподобные формы выражения услуг и удивлялись тому, что один из рабов его величества вроде этого эмирского сына смог представить такого рода подарки на высочайшее благовоззрение. Его величество изволил пожаловать всем посланникам и представителям от военачальников разнообразные предметы из этих превосходных подарков, сделав их издольщиками в представленных ему редкостных вещах. Старания эмирского сына ШайхНураддина удостоились чести получить высочайшее одобрение и похвалу, и он был по-царски обласкан. Вследствие этого его голова от гордости поднялась до небес, и он языком фактов говорил: «Могу ли я не быть обязанным его величеству за такую милость, от которой глаз моей надежды осветился светом счастливого лица и августейшим его хаканского величества видом, а площадь моего желания превратилась в цветник от дуновения зефира счастья, выпавшего на мою долю»,

На этой же остановке многие из подданных и народа области Ирийаб принесли жалобу на притеснения и несправедливости, испытываемые ими от разбойников-афганцев, племя которых называлось вазказни. Они говорили: «Этот сбившийся с пути народ предал на поток и разграбление наше достояние, захватил наши земли и имущество, напал ночью на эмира нашей тысячи, который был из числа рабов вашего величества, убежища халифского достоинства, и в ночной резне убил его. Теперь этот вилайет захвачен афганцами, которые засели у начала путей, и ни одно существо не сможет по ним благополучно пройти и проехать от чинимых ими обид».

Когда его величество услышал об этом, в нем загорелся огонь заботы о благе подданных и поднялся кверху небывалым языками; его благословенное лицо изменилось, и знаки злоб показались в складках его бровей и августейшего лба. Оставив вследствие этого путь на Газнин, он избрал путь на Ирийа Он шел, сопутствуемый со дня на день увеличивающимся счастьем в степени постоянного согласия с его желаниями и благоприятствующей удачей в местах, где он требовал подчинения и сдачи себе, когда, наконец, его мирозавоевательное знамя достигло подступов к крепости Ирийаба и в ее окрестности натянулись веревки шатра величия и счастья. Крепость та была известна; она была так обширна, что посреди помещались соборная мечеть, другие большие мечети, дома и разные высокие здания, но афганцы опустошили эту крепость и сильно ее разрушили. Его величество прежде всего решил восстановить здание основ религии, которая была в поле зрения августейшего внимания, и поставил целью своего высокого ума восстановить благосостояние мусульманской страны, что всегда являлось неразлучной спутницей его светозарной мысли. Ради народа и обитателей той области, ради безопасности путей и благополучия будущего и настоящего положения последовал письменный мирозавоевательныи указ, чтобы ту крепость Ирийаб опять восстановили. Всё сословие ремесленников и подмастерьев, собравшись, столь большую крепость в течение четырнадцати дней восстановило и привело в благоустроенный вид; дома, бывшие внутри крепости, были заново отстроены. Окончание восстановления и отделки соборной мечети, расположенной посреди крепости, было возложено на эмира Шах Малика и величие ислама. Всех разбойников, которых называют вазказни, привели в августейший лагерь, где они внешне выразили покорность и явно положили головы на черту рабского служения его величеству, а ноги поставили в круг повиновения и подчинения ему. Два-три дня они исполняли условия службы и, находясь в составе высочайшего кортежа, медь, покрытую золотом лицемерия, выдали за наличные чистые деньги верности. В конце концов мерзость их сердец, уловки и коварство воочию обнаружились, и их воровской характер, который глубоко пустил корни в их природу, вырвали с головою.