Тамерлан (начало пути)

Воцаряется долгая пауза, которую прерывает опять же Тимур. Он говорит медленно, но продумав каждое слово:

- Честных или не честных сражений не бывает. Бывают либо победы, либо поражения!...

21

Внизу у подножья холма – лагерь Камарадина. Кое-где шатры, кое-где скучкованы лошади, люди… На вершине холма затаился Тимур с двумя своими сторонниками.

- Они здесь с утра, – говорит Тимур.

- Вскоре расседлают коней, – вступает в разговор Сардар.

- Тогда и начнем, – молвит Тимур и, повернувшись произносит не без иронии. – Но, возможно, я не прав и надо дождаться до завтрашнего полдня:

- Нет, нет, – отвечает тот поспешно, стараясь не заметить иронии, – до заката солнца сражение должно быть закончено… – Ты, прав, Тимур.

- Что ж, Сардар, Я думаю, твое предложение разумно, – говорит Тимур и соратники его понимают, что в данном случае речь идет не о “предложении” Сардара, а о тактике самого Тимура. – Тебе, Сардар, со своей сотней и начинать. Тебе, Закиритдин, идти слева, я – справа… Пойдем уступом…

22

Как и в прошлый раз, Тимур застает противника врасплох. Шумы (выкрики людей, лязг стали, ржание лошадей, падение тел на землю, стоны и т. п.), характерные для сражения. Сотни стрел, жужжащих в воздухе смертоносными пчелами… В гуще рубится Тимур, неподалеку – его верный Чеку… Рубится изо всех сил и Камарадин, выкрикивая что-то воинственное, к нему пробираются соратники, один из которых выкрикивает:

- Камарадин, сюда!

Через минуту – другую его сотни почти разгромлены, Камарадин и буквально единицы из былого, правда, небольшого “войска” бегут прочь… Мчатся по косогору… Камарадин резко тормозит коня – тот едва не становится на дыбы. Останавливаются и другие войны и только теперь мы видим в глазах Камарадина слезы. То – слезы, казалось, ребенка, которому обещанную только – что игрушку передарили другому ребенку… Но – это и слезы человека, безусловно, не слабого, более того, несмотря на неудачу, все еще не потерявшего мужество и надежду. Он вытирает рукавом глаза, всматривается машинально в небо – там, казалось, где-то глубина неба вобрала иные чувства иных людей – сторонников Тимура, выплеснувшихся в победных выкриках…

23

Достаточно долго длится ликование победителей. Тимур не скрывает своего удовлетворения, ибо эта по сути первая настоящая победа в его военной биографии.

А вот он спустя несколько дней, в толпе ликующих молодых воинов, с большим усилием сдерживая радость, принимает хвалу в честь победы, в свой адрес. Тут же неподалеку неунывающий Чеку в кругу приятелей.

- Он – ко мне с саблей – орет: “Я сейчас проткну твое пузо, проклятый барласовец!” Я ему:” А ты видел, что у меня находится ниже пуза?”

Чеку расстегивает штаны, показывает… детородный член! Это еще более усиливает хохот… Но взмах руки, будто обрубает веселье…

- К нам гости, – говорит Тимур воинам.

Воины расступаются, к Тимуру подъезжает небольшая группа гонцов.

- Высокочтимому Тимуру сыну Торгая я привез привет от великого Казангана, – произносит глава группы.

- Я рад любому доброму слову великого повелителя Мавераннахра.

- И еще письмо…

- Письмо?

Гости мнутся.

- Мы не уверены, что послание представит интерес и вашим… несомненно… доблестным воинам…

Намек, более чем прозрачный, правильно понят Тимуром. Он без слов вместе с гостями выезжает из толпы и, отъехав к берегу, кстати, обрывистому, горному, спешивается с коня. То же проделывает и один из гостей.

- Тебе шлет письмо высокочтимый Хаджи Барлас, – гость протягивает на большой свиток.

- Что нужно дяде от меня? – молвит Тимур, читает, лицо его сияет, читает вслух: “…великий повелитель Казанган восхищен твоей победой и пожелал видеть тебя на своей службе в качестве соратника и даже тысячника!... Для нас, барласовцев, это равносильно милости Аллаха…” Езжайте, передайте дяде Хаджи: я рад вести! – говорит порывисто он, ловко садясь на своего коня, громко подзывает к себе своих приятелей: Закиридин! Сауд! Тюмень! Чеку!..

Перед ним выстраивается ровно десять молодцеватых ребят его возраста – глаза их полны ожиданием и надеждой.

- Отныне я тысячник, – заявляет Тимур.

- У этого… караунасца Казангана… – как всегда в своем духе вклинивается в разговор Чеку.

- Повелителя Мавеннахара Казангана. А тебе советую уподобиться не сороке, а соколу!...

-Молчу! Молчу!

- Что это означает? – продолжает Тимур. – Это значит, что с сегодняшнего дня вы мои сотники! Мы все поступаем на службу к Казангану!

Новость мигом преображает сверстников: они как бы становятся более собранными, такое впечатление, что они только теперь почувствовали себя настоящими мужчинами.

24

Город Кеш.

Заутренняя молитва.

Среди молящихся – Тимур. Он стоит рядом с дядей, Хаджи Барласом тут же неподалеку, расположились молодые незнакомые люди.

Мы застаем молитву. Естественно, в конце ее люди расходятся. Тимур и Хаджи Барлас идут рядом. Говорит чаще Хаджи Барлас. Тимур, как и полагается племяннику, весь – внимание…

- Истинно: ты, т.е. я хочу сказать «мы», должны быть благодарны эмиру Казангану за столь милостивое предложение, но…