Тамерлан — покоритель Азии

Сначала я хотел лишить должностей всех тех, кто не одобрил завоевания Индии, и отдать их полки и их отряды их наместникам. Но так как они способствовали моему возвышению, то я не мог решиться погубить их; я сделал им только выговор, и хотя они растерзали мое сердце, но как только они приняли мой план, все было забыто.

Затем я заново созвал Совет и, воздев руки в сторону Индостана, вместилища наших успехов и удач, испросил благословения Всевышнего на победу и завоевания.

Моим намерением было вести войска к столице этой страны. Мирза Пир-Мухаммед-Джехангир находился в Кабуле с 30000 всадников, составлявших левое крыло армии. Я приказал ему направиться к горам Сулеймана, перейти реку Синд и приступом овладеть Мултаном. Султан-Махмуд-хан и мирза Рустем с другими эмирами, командовавшие 30000 всадников моего правого крыла, также получили приказание перейти Синд и вторгнуться в провинцию Лахор, следуя вдоль гор Кашмира. Я сам двинулся с 32000 всадников, составляя центр армии.

Моя соединенная армия достигла численности 92 000 всадников. Это число равно и совершенно соответственно числу имен Мухаммеда, посланника Всевышнего, пошли Бог ему и его потомству мир и благословение. Это совпадение было для меня счастливым предзнаменованием.

Я вышел в путь и остановился в местности Андараб, что на границе Бадахшана, и, предав наказанию проживающих на горе Катур неверных, отправился на священную войну против Индостана.

Тем временем мне доложили, что афганцы завладели дорогой, ведущей на Хиндустан, и промышляют грабежом. В частности, чрезмерно буйствует среди них Муса афган, предводитель племени керкес. Он напал на Лашкер-Шах-Уг-хана, одного из вернейших моих военачальников, которому Мирза Пир-Мухаммед-Джехангир доверил охрану крепости Ираб; убив его, он захватил все, что нашел у него.

Малик-Мухаммед, брат этого несчастного, поднял крик и известил меня о том, что жестокость Мусы лишила меня слуги, наиболее мне преданного.

Я приказал арестовать Малика, объявив, что верность Мусы мне хорошо известна. Мои эмиры много говорили об этом несправедливом поступке. Взятие Малика под стражу и слова, сказанные мною при этом, внушили столько доверия Мусе, что он, как только прочитал мое предписание, без всяких подозрений тотчас же сдал мне крепость.

Когда я прогуливался вокруг крепости, один вражеский воин пустил в меня стрелу. Тогда Муса афган понес заслуженную кару. Путь в Индостан был мне открыт.

Мои распоряжения для победы над Махмудом, правителем Дели, и Малу-ханом

Махмуд, правитель Дели, и Малу-хан, его главнокомандующий, позаботились о безопасности столицы Индии и приготовились вести со мною войну. Они имели армию в 50000 человек пехоты и всадников и 120 слонов.

Вместо того чтобы заняться осадой Дели, что очень затянуло бы войну, я предпочел уверить Махмуда, что мои войска слабы и робки, дабы он самоуверенно сам завязал сражение. Я приказал вырыть вокруг лагеря моей армии ров и так укрепился, а часть войска послал атаковать врагов. Мои солдаты получили приказание выказать как можно больше слабости и трусости, чтобы внушить смелость моим противникам.

Гордые своими победами, враги с презрением отнеслись к моим непобедимым полкам. Султан Махмуд завязал сражение, но вскоре, отброшенный с уроном, принужден был отступить к горам. Огромные богатства этого правителя, состоявшие столько же из денег, сколько из имущества, сделались добычею воинов.

Менее чем за год я завоевал столицу Индии, а к концу того же года я возвратился в свой царственный Самарканд.

Завоевание царства Грузии

Я не отдохнул еще от трудов моего последнего похода, как уже получил донесение правителей обоих Ираков, жаловавшихся на то, что «неверные жители Грузии преступили границы дозволенного». Я всегда был убежден, что занятие, наиболее достойное князя, это — поддерживать священные войны, бить неверных и стараться завоевать мир. Известие о вторжении вероломных грузинцев заставило меня опасаться, чтобы слишком большая медлительность в наказании их не дала времени мятежникам разжечь возмущение, а потому я поспешил усмирить их.

Воинам, участвовавшим в Индостанской экспедиции, было предоставлено оставаться дома или сопровождать меня. Я отдал приказ войскам Хорасана, Кандагара, Сеистана, Кермана, Табаристана[144], Гиляна, Мазандерана и Фарса приготовиться к походу и двинуться к стенам Исфахана, чтобы соединиться с моими победоносными полками. Затем устроил совет, чтобы рассеять в разные места уклонившихся от повиновения. Так, неповинующихся из Хорасана и Фарса переселил в Туран и тем самым очистил эти страны от их сопротивления.

Затем все свое внимание я направил на завоевание Грузии и точно следовал плану, одобренному моими воинами. Со стальным шлемом на голове, с грудью, покрытой панцирем Дауда[145], с египетским мечом на бедре я взошел на трон войны.