Тамерлан. Потрясатель вселенной

Здесь покоится прославленный и милостивый властелин, величайший султан, непобедимый воин эмир Тимур, покоритель всей земли.

Надпись над входом в мавзолей Тамерлана в Самарканде

Пять с половиной веков назад один человек вознамерился стать повелителем мира. Во всех начинаниях ему сопутствовал успех. Мы называем его Тамерланом.

Поначалу он ничем не примечательный эмир — владелец небольших пастбищ на родине завоевателей, в Центральной Азии. Не сын царя, как Александр, не наследственный вождь, как Чингисхан. У Александра изначально был его народ, македонцы, у Чингисхана — монголы. Но Тамерлан сам сплотил народ вокруг себя.

Одну за другой он разбил армии более чем половины мира. Сносил города и отстраивал их заново по своему вкусу. По его дорогам ходили караваны двух континентов. В своих руках он сосредоточил богатства империй и тратил их на собственные прихоти. На горных вершинах строил дома увеселений — в течение месяца. Пожалуй, он сильнее всех живших на свете стремился «сокрушить весь Порядок Вещей, переделать его на свой лад».

Это был Тамерлан. Сегодня он для нас просто имя. В исторических трудах общего характера его владения называются «империей Тамерлана» — хотя пять веков назад наши предки именовали их Татарией. Он был известен им, правда, весьма смутно, как властная, безжалостная фигура, маячащая у ворот Европы среди золоченых шатров и башен из человеческих черепов, освещаемых по ночам лагерными кострами.

Азия знала его хорошо — к собственной гордости и скорби. Его враги говорили, что он громадный волк, пожирающий человечество; а приверженцы называли его львом и завоевателем.

Слепой Мильтон, размышлявший над легендами о Тамерлане, видимо, взял из них мрачные краски, которыми живописал великолепие своего Сатаны.

За фантазиями поэтов следовало молчание историков. Тамерлан не поддавался классификации. Он не был продолжателем династии — он был ее основателем; не был, как Аттила, одним из варваров, совершавших набеги на Рим — он выстроил собственный Рим на краю света в пустыне. Он воздвиг себе трон, но большую часть жизни провел в седле. И когда строил, не пользовался прежними образцами архитектуры; он создал новый образец по своему вкусу из утесов, горных вершин и одиночного купола, который видел в Дамаске перед тем, как спалил город. Этот горделивый купол мечты Тамерлана стал лейтмотивом русской архитектуры и венчает собой Тадж-Махал. Построил этот мавзолей один из Великих Моголов — Тамерланов праправнук.

Историки полностью осветили Европу его эпохи. Мы знаем, что Венецией тогда правил Совет десяти, что Риенци стал Муссолини того времени, четверть века спустя после смерти Данте. Тогда в поэзии царил Петрарка, а во Франции безрезультатно тянулась Столетняя война, орлеанцы и бургундцы вздорили с парижскими мясниками под безучастным взглядом полупомешанного Карла Шестого. Европа тогда была юной, восстающей из мрака Средних веков. Пламень Возрождения еще не придал ей великолепия.

И Европа обращала взор на Восток ради роскоши цивилизации — ради льна, хлопка и пряностей, ради шелка, доспехов, оружия и фарфора. Серебро, золото и драгоценные камни также поступали с Востока. Благодаря торговле с восточными странами возвысились Венеция и Генуя; Кордова и Севилья в Испании были построены арабами, как и дворцы Гранады. Константинополь был полувосточным городом.

В наши дни неподалеку от одной из узловых станций Транссибирской магистрали стоит каменный столб, на одной стороне которого написано «Европа», на другой — «Азия». Во времена Тамерлана он стоял бы примерно в пятидесяти градусах долготы к западу, в окрестностях Венеции. Европа в узком смысле слова была бы не более чем провинцией Азии. Провинцией баронов и крепостных, где города, как правило, были просто-напросто деревушками, а жизнь — как утверждает хроника — полной ропота и невзгод.

Мы знаем декорации европейской сцены того столетия, но не знаем человека, который возвысился до власти над миром. Для европейцев того времени величие Тамерлана казалось неземным, а его сила демонической. Когда он появлялся у их порога, их короли слали письма и послов «Тамерлану Великому, Повелителю Татарии».

Генрих Четвертый Английский, сражавшийся за границей с прусскими рыцарями, поздравлял этого неизвестного завоевателя с его победами; Карл Шестой, король Франции, отправил восхваление «Самому победоносному и миролюбивому принцу, Темуру». А хитрые генуэзцы подняли его знамя возле Константинополя, когда греческий император Мануэль обратился к нему за помощью. Благородный дон Энрике, милостью Божией король Кастилии, отправил к Тамерлану посла, славного рыцаря Руи де Гонсалеса Клавихо. И рыцарь, отправившийся в Самарканд по следам завоевателя, возвратясь оттуда, поведал на свой манер, кто такой Тамерлан.