Тамерлан. Завоеватель мира

Однако самым знаменитым архитектурным памятником стала монументальная восьмиугольная гробница Олджету, имевшая 120 футов в диаметре, которая одна сегодня напоминает о славном прошлом Султании. Гробница представляет собой целый комплекс в который входят мечеть, медресе, лечебница и ханака (приют для странствующих дервишей), она была одним из крупнейших культовых сооружений своего времени. Восьмиугольная в плане — напоминание о восьми вратах рая — с прямоугольной усыпальницей, выступающей из южной стены. Внутри порталов белый мрамор двориков слепит глаза, которые ведут к отбрасывающему тень куполу и восьми минаретам, охраняющим восемь углов верхней террасы. Под куполом стоит двухэтажная аркада из восьми ниш. Третья открыта внутрь. Внутри четыре ниши особенно богато украшены геометрическими узорами из кирпичей и глазурованной и неглазурованной терракоты. Панель из восьмиугольных изразцов делит усыпальницу пополам. Над ней все внутри здания, в том числе и купол, покрыто штукатуркой, которая разрисована узорами и надписями. Это сооружение действительно достойно императора.

Мамлюкский биограф XIV века ал-Юсуфи пишет: «Всего над этим зданием трудились 10000 человек: 5000 копали котлован, 5000 тесали камень. Там были 5000 повозок, чтобы перевозить камни и другие материалы, в повозки были запряжены 10000 ослов. Они сделали 1000 печей для кирпича и 1000 печей для извести. 5000 верблюдов перевозили дерево, а 2000 человек рубили дерево в горах и других местах. 3000 кузнецов работали над изготовлением металлических деталей, окон, гвоздей и всего остального. Там были 5000 плотников и 5000 человек, укладывавших мрамор. Были назначены надзиратели, чтобы смотреть за ними и их работой».

Торговля тем временем процветала. Хотя население было меньше, чем в Тебризе, столице Азербайджана, находящейся на северо-западе, Султания была «более важным центром обмена товаров и торговли», заявляет Клавихо. Согласно летописцу ильханов Абуль Касиму ал-Кашани, город имел более 10000 лавок, заполненных кипами китайской парчи, маленькими шкатулками, кубками, кувшинами и грудами других товаров. В июне, июле и августе караваны усталых верблюдов приползали из пустыни, нагруженные пряностями — гвоздикой, корицей, мускатным орехом, имбирем, мускатным цветом — из Индии и Афганистана, хлопком и тафтой из Шираза, шелками с южных берегов Каспийского моря[43]. «Город приходил в состояние величайшего волнения». Торговцы из Персии, Генуи и Венеции прибывали покупать ткани, большое количество экспортировалось в Сирию, Турцию и Крым. Султания также являлась центром торговли жемчугом и драгоценными камнями. Из Китая привозили жемчуг и рубины, которые прибывали через порт Ормуз в южной Персии. Здесь их умело сверлили и делали ожерелья, которые экспортировали «во все страны западного мира». Многие грузились на верблюжьи караваны, которые проделывали двухмесячное путешествие до Султании, где их покупали торговцы из «христианских земель», из Турции, Сирии и Багдада.

Таковы были размеры города и его стратегическая важность как пункта на главном торговом маршруте восток — запад, что папа Иоанн XXII[44] в 1318 году создал в Султании архиепископство. Архиепископы назначались до 1425 года. Когда туда прибыл Клавихо, что произошло незадолго до смерти Тимура, Султания уже прошла максимальную точку своего расцвета. Как он пишет, внешняя оборонительная стена разрушилась. Город терял свое значение. В XVII веке персидский правитель шах Аббас перенес столицу в Исфаган, и закат Султании ускорился. Сегодня от былого огромного города не осталось ничего, кроме гробницы Олджету, ну разве еще крошечная деревушка из глинобитных домиков на севере Ирана.

Для Тимура захват Султании принес огромные коммерческие выгоды. Но занятие этого города имело далеко идущие последствия. Сегодня легко увидеть, что он стал очередной вехой в его военной карьере. Временами его победы словно бы сливались в непрерывную череду жестокостей и убийств. На первый взгляд, кажется, что он пренебрегал мнением придворных летописцев и историков последующих столетий, захват Султании представлял собой четкую веху в смысле границ амбиций Тимура и его способности достичь этих границ. До сих пор его успехи, хотя и были впечатляющими, оставались «боями местного значения». Герат стал первой вылазкой за границу, решительную в военном плане, но все еще пробную с точки зрения географии. Тимур словно бы пробовал воду, прежде чем нырнуть в глубину. Очевидно, температура его устроила, потому что вызов был преодолен с удивительной быстротой.