Таможня-1 (сокращенная версия)

И, кажется, с третьим пунктом я ошибся. Новость об «обезьянках», рассказанная мне другом в больнице – это не тот факт, на который нужно было обратить внимание. Был еще один, мимо которого я прошел, сочтя его не стоящим размышлений. Линда! Поляк дважды упомянул ее, причем второй раз – когда уходил из палаты.

Знаете, когда вы в полной темноте на ощупь вставляете в замочную скважину ключ за ключом с большой связки, и вдруг после нескольких неудачных попыток, один подходит. Именно это состояние я и испытал, когда вспомнил о Линде. Анджей намеренно быстро и без сопротивления сдался, чтобы побыстрее добраться до того места, где, как он правильно догадался, я тоже должен быть. Он надеялся успеть передать мне информацию о втором человеке, который мог, по всей видимости, не только помочь мне, но и сообщить нечто важное.

Я попробовал упростить цепь выводов. Герцог меня сдал – это точно, иначе Серому не пришлось бы выдумывать «легенду» на ходу. Анджей ценой своей жизни сообщил мне признаки своего доверенного лица или компаньона – Линды. Теперь оставалось только поговорить с нею. Но как это сделать? Код «ноль-один» отменен, но сейчас действует «ноль-два» – карантин, и сделать что-либо тайком не удастся никому. Разве что… есть одна идея.

***

Виконт набрал номер телефона.

– Господин Самойлов?

– Да. С кем имею удовольствие говорить? – Отозвался следователь.

– Я Лернер Иван Аркадьевич, – Виконт пользовался этим псевдонимом, приезжая в Россию. – Куратор Артема Александровича Агапова. Вы, кажется, интересовались им?

– Да! – Обрадовался Самойлов, – Мне бы очень хотелось с ним поговорить.

– Сожалею, но Агапов сейчас находится в командировке по поручению руководства. Однако, поскольку его личностью заинтересовалась прокуратура, я, как его непосредственный начальник, хочу узнать, что именно от него потребовалось.

– Иван Аркадьевич, боюсь, вы ничем мне помочь не сможете…

Лернер довольно грубо прервал Самойлова:

– Вы, кажется, майор?

– Так точно, но что с того? – Обескураженно спросил следователь.

– А я полковник ФСБ, товарищ майор. Так что будьте так любезны, соблюдайте хотя бы видимость субординации, пусть и межведомственную.

– Так точно, товарищ полковник… Но мои вопросы действительно касаются лично гражданина Агапова, и вы вряд ли сможете мне на них ответить.

– Я и не собираюсь отвечать на ваши вопросы, Самойлов! – В голосе Виконта прозвенела сталь. – У меня к вам свои вопросы, а не чьи-то ответы. Настоятельно рекомендую не терять ни свое, ни, тем более, мое время.

Следователь вынужденно смирился с давлением Лернера.

– Чем могу…

– Алексей Васильевич, расскажите вкратце, что привело вас в Москву? – Якобы смягчился Виконт.

– Иван Аркадьевич, это длинный разговор. По телефону как-то не очень удобно.

– Я никуда не тороплюсь. Приезжайте в Управление к семнадцати часам. Сможете?

– Постараюсь…

– Уж будьте так любезны. Пропуск вам будет заказан.

***

Самойлов получил в отделе пропусков синий листочек пропуска и вошел в Управление. На третьем этаже он нашел обозначенный кабинет и постучался в дверь.

– Входите, не заперто.

Лернер мельком глянул на следователя, вошедшего в кабинет, но продолжал что-то сосредоточенно рассматривать в мониторе своего компьютера. Лишь спустя две минуты он соизволил вновь обратить свой взгляд на посетителя.

– Почему стоите? Садитесь куда пожелаете. Мне нужно еще несколько минут, чтобы закончить дела.

Алексей Васильевич огляделся вокруг, заметил небольшой диванчик в углу кабинета и примостился там в ожидании аудиенции.

Виконт досадливо поморщился, якобы от прочитанного, а на самом деле – отреагировал на отсутствие эффекта от приемчика, которым сходу хотел поставить на место излишне прыткого следователя из провинции. Спустя пару секунд он уже справился с собой и откинулся в кресле, внимательно изучая Самойлова.

– Ну и?

– Что «ну и»? – Удивился гость.

– Рассказывайте, Алексей Васильевич, о сути ваших вопросов.

– Не знаю, с чего начать.

– С начала, товарищ майор, с самого начала. Но, попрошу, без утомительных подробностей. Только суть.

– Я веду дело некоего Шестакова Александра Александровича… Вернее, не его дела, а того, к которому он имеет отношение как главный и единственный свидетель. – Выждав паузу, во время которой Самойлов хотел увидеть хоть какую-то реакцию, он убедился, что КГБ-шная школа даром не проходит и мимика Лернера выученно ни на что не реагировала. Самойлов вздохнул и продолжил:

– Дело в том, что у нас образовалось три «висяка». Самоубийства близких к Шестакову людей.

– И какое отношение это имеет к его сыну? – Виконт намеренно разыгрывал раздражение человека, которого оторвали от чрезвычайно важных дел. Даже опытный в допросах следователь невольно начал оправдываться, пытаясь объяснить важность его дела.

– Понимаете, мы отработали все версии, но ни одна из них не привела к результату. Ни к какому результату. Кроме одного пока еще очень смутного предположения, – Самойлов замялся. – Надеюсь, вы сумеете меня выслушать и не называть сумасшедшим, просто у меня осталась единственная зацепка.

– Не тяните, господин следователь, выкладывайте.