Тампа (ЛП)

Я закончила осматривать их. Джек проходил сложную часть: брови сосредоточенно сдвинуты, два крепких белых зуба закусили нижнюю губу. Этот момент самодоминирования заставил меня кончить легко — куда быстрее, чем мне хотелось. Пытаясь вернуть ощущения, я несколько раз ударилась головой о руль, и начала вяло мастурбировать снова, но вскоре пот с окуляров бинокля начал разъедать мне глаза. Отпустив вибратор и позволив ему гудеть внутри, я вытерла лицо полотенцем, лежащим на коленях. Духота в машине вдруг показалась мне угрожающе сильной. Я завела машину, чтобы кондиционер мог поработать пару минут. По-настоящему прохладно не станет, но мне не нравится, когда машина работает, если я не еду. Я слышала, возможно, городские легенды, но все-таки пугающие меня, о людях, задохнувшихся угарным газом в машине даже на открытом воздухе. Скорее всего, то были несчастные случаи, а несведущие обыватели поспешили обвинить во всем неисправную технику. Я подумала, что умереть молодой и красивой, в корвете, даже если он припаркован на обочине, со спущенными штанами и секс-игрушкой — не самый худший жизненный финал. Но все же, лучше избегать этого, если есть возможность.

Переваливающаяся, как бассет-хаунд, пара завернула с дороги за угол, чтобы, сделав круг, снова вернуться. Они двигались в темпе, который сложно было отличить от обычного шага. Я испытала чувства, испытываемые ребенком, обнаружившим, что и его родители тоже занимаются сексом — во мне снова поднялись страх и отрицание. Какую часть их тел было бы приятно трогать или хотя бы видеть, даже в темной комнате? Секс представился мне морепродуктом с самым коротким возможным сроком хранения; ему подобает быть очищенным и съеденным незамедлительно после созревания. Мне кажется, что к семнадцати, даже шестнадцати годам люди слишком свыкаются со своими потребностями, чтобы объективно оценивать свою вульгарность. Они закрывают глаза, чтобы спрятать выражение лица при оргазме, надевают на свои несовершенные тела модельное белье, сделанное для манекенов. Как же звали ту королеву, которая купалась в крови девственниц, в надежде вернуть ускользающую молодость? Ей следовало вместо этого заняться с ними сексом; ну или по крайней мере, до того, как убивать их. Многие могут усмотреть в этом противоречие, но я вижу здесь простую иронию: с моей точки зрения, секс с подростком — единственно возможный способ получить полную гамму впечатлений от секса. Они наблюдательны, они отмечают каждую деталь, на которой зацикливаются. Они одержимы от природы. Разве нужно что-то еще кроме такого секса? Я вспомнила, как однажды сняла футболку перед младшим братом моей подруги по колледжу. Его глаза загорелись, точно он увидел снег впервые в жизни.

Неожиданно на дорожку к дому Джека заехал серый «Бьюик», дверь гаража открылась, показывая внутреннее убранство из мешанины домашних инструментов и спортивного инвентаря. Из тени гаража показался невзрачный мужчина среднего роста, в брюках, подпоясанных ремнем и сидящих немного высоковато на его талии. На нем была клетчатая рубашка, не поддающаяся временной оценке, — она могла быть родом из любого года последних трех десятилетий. У него определенно было десять рук. В одной он держал мобильный телефон, поднеся его к уху, другой тащил за собой большой зеленый мусорный бак, — так легко, будто вез багаж к терминалу аэропорта. Было что-то показательно отталкивающее в этом разговоре по телефону во время выноса мусора. Почему все притворяются, что человеческие взаимоотношения имеют ценность?

Через секунду после того как он выставил мусор к обочине, я отвела взгляд и увидела двух бегущих людей, двигающихся по улице навстречу друг другу. Их движение казалось синхронизированным, когда они огибали угол чтобы продолжить путь вниз по улице. Мгновение спустя появился третий. Они бежали по направлению к выставленному баку, и мне пришло на ум, что они похожи на енотов, весь день дожидавшихся именно этого момента выноса мусора. На минуту я представила, что этот бак заполнен одними только невесомыми ватными комками «Клинекс», — свидетельствами лихорадочной мастурбации Джека на этой неделе. Там может быть, рассудила я, настоящее сокровище среди груды мусора — один завязанный пакет из переработанного пластика, мусор из комнаты Джека. Внутри — конфетные фантики, стружка от карандашей, неуклюжие начинания домашних заданий, скомканные в отчаянии, и еще, быть может, прекрасный комочек из тканевой или бумажной салфетки, затвердевший посредине, пахнущий металлической соленостью. Будь сейчас час позднее и улица безлюднее, я бы с радостью рылась в сгустках прогоркшего кофе и клочках оставшихся на расческе средневозрастных волос, ради того, чтобы найти этот комок.