Тамплиеры

Но Иисус предсказал разрушение не только храма, но и всего Иерусалима. На сей счет существуют два противоположных взгляда. По мнению христиан, именно из-за этого предсказания только что зародившаяся в Иерусалиме христианская община перебралась на север, в Пеллу, как только римляне осадили столицу. Скептики полагают, что данное «предвидение» евангелисты добавили после реального события. Так или иначе, абсолютно ясно: ранние христиане рассматривали разрушение Иерусалимского храма и как неотъемлемую часть нового договора между Богом и людьми, и как Божественное наказание евреев, отвергших Его родного Сына. Рассказав о том, что мать убила собственного ребенка, дабы тот не попал к осадившим Иерусалим врагам, Евсевий, один из первых христианских историков, добавляет:

«Таково было воздаяние евреям за их ужасающе несправедливое и злобное обращение с Сыном Божьим… После страданий Спасителя и яростного требования еврейской толпы помиловать бандита и убийцу (Варавву) и покарать Иисуса на весь народ пало проклятие».

В наши дни попытки уничтожить еврейский народ выглядят куда более безжалостными и несправедливыми, чем во времена Веспасиана и Адриана, поэтому трудно не заметить антисемитской направленности Евангелия. Например, святой Матфей пишет: «Пилат… сказал: невиновен я в крови Праведника Сего… И, отвечая, весь народ сказал: кровь Его на нас и на детях наших» (Матфей, 27:24-25). Но это не означало, насколько можно судить, обвинения еврейского народа в том смысле, в каком мы встречаем его… в Испании XVI столетия или в расовых теориях в духе Хьюстона Стюарта Чемберлена в XIX веке. Грубые расовые предрассудки отсутствуют как в античности, так и в Средние века, и в наши дни. В конце концов, и Христос, и его последователи, включая евангелистов, были евреями.

Вражда между иудеями и христианами носит не расовый, а религиозный характер, и, учитывая неустранимые противоречия между двумя религиями, очень трудно найти способ погасить конфликт. Разрушение храма, предсказанное Христом, было не просто физическим фактом, а олицетворением упадка иудаизма как идеи. Господь определил, что еврейский народ послужит чем-то вроде «кокона» для мессии, и раз тот явился, то «кокон» должен исчезнуть, погибнуть.

Из Евангелия явствует: лидеры синедриона не поняли миссии Иисуса. Вероятно, испугавшись того, что проповеди Христа спровоцируют римлян на активные действия (хотя, судя по довольно сдержанной реакции Пилата, дело обстояло несколько иначе), первосвященники и старейшины резко реагировали на растущую популярность нового пророка. С их позиции это вполне объяснимо, если вспомнить, какие животрепещущие вопросы затрагивал Иисус в своих ярких проповедях. Синедрион, похоже, был уверен, что идеи Иисуса умрут вместе с ним. Абсолютно неправдоподобным представляется сегодня мнение иудейского первосвященника Каиафы: «И не подумайте, что лучше нам, чтобы один человек умер за людей, нежели чтобы весь народ погиб» (Иоанн, 11:50).

Как известно, заповеди Христа не умерли вместе с ним: они были подхвачены массой народа. Оставим в стороне вопрос, явилось ли это результатом деяний самого Христа или же на его последователей «сошел святой дух» в виде языков пламени. Несомненно одно: распятие Иисуса из Назарета – и его вероятное воскрешение – позволило ученикам во всеуслышание утверждать: Учитель был «и Богом, и человеком».

Иудейская верхушка предпринимала всевозможные усилия, чтобы подавить в зародыше христианское движение. Петра арестовали, а Стефана (первого христианского мученика) забили камнями. Ирод Агриппа I, внук Ирода Великого, велел обезглавить апостола Иакова, брата евангелиста Иоанна. И только вмешательство римского прокуратора помешало казни всех остальных учеников Иисуса. В 62 году – во время небольшой паузы между правлением Порция Феста и восшествием на римский трон Луция Альбина – иудейский первосвященник Анания выдвинул обвинения против второго апостола по имени Иаков, известного как «брат Спасителя». По приговору синедриона того сбросили с храмовой стены и забили до смерти.

Однако самым яростным противником и настоящим «бичом Божьим» для иудаизма стал не ученик Христа, а Павел из Тарса. Он жестоко преследовал христиан до тех пор, пока на дороге в Дамаск – куда он направлялся, чтобы арестовать по приказу синедриона группу христиан, – ему не явился Иисус, который произнес: «Иди, ибо он есть Мой избранный сосуд, чтобы возвещать имя Мое перед народами и царями, и сынами Израилевыми» (Деяния, 9:15). И дело не столько в том, что Павел переменил веру, а в том, что он первым сделал решительный шаг в идеологической борьбе с иудаизмом, осознав то, до чего не додумались первые апостолы, а именно: чтобы стать христианином, необязательно быть евреем[3].