Тамплиеры и другие тайные общества Средневековья

Повестки для городов и местных общин адресовались, как правило, всем жителям мужского пола. Обычно некоторые из них особо назывались по имени. По Аренсбергской реформе предписывалось, чтобы указывались имена как минимум тридцати человек. Срок был шесть недель и три дня, а от тех, кто доставлял повестки, требовалось, чтобы они были настоящими и правильными шоффенами.

Лжешоффен, то есть человек, который тайком овладел секретами общества, вызывался лишь один раз. Обычное время давалось ему для явки в суд.

Если же обвиняемый был всего лишь бродягой, то есть тем, у кого не было постоянного места жительства, то придерживались следующего действия: за шесть недель и три дня до заседания суда выписывались четыре повестки, которые прикреплялись на перекрестке, дороги от которого уходили в четыре разных стороны, и к каждой из них прилагалась частичка имперской монеты. Это считалось достаточным и надлежащим уведомлением, и, если обвиняемый не появлялся, суд продолжал свою деятельность исходя из неявки.

Независимо от привилегий, которыми пользовались члены тайных трибуналов, и мер предосторожности, обеспечивающих их безопасность, и даже смертельного возмездия, ожидавшего любого, кто нанес бы им обиду, не следует полагать, что практика доставки повесток возникла прежде, чем суды фемы ощутили себя в полной безопасности. Тираничный и своенравный феодал, находящийся в своем укрепленном замке и окруженный вассалами, мог и не проявить особой щепетильности в учинении скорой расправы над смельчаком, отважившимся вызвать его в суд и ответствовать за свои преступления. Городские власти также могли с негодованием разорвать повестку в суд фемы и обойтись с доставившими ее посыльными как с преступниками. Дабы подобного не случилось, было необходимо, чтобы благим делом считалось, когда повестка прикреплялась ночью к воротам города или замка, к двери дома обвиняемого или же ближайшей богадельни. Доставлявший так ее шоффен после этого просил стражу или кого-нибудь из прохожих уведомить обвиняемого о том, что повестка доставлена, он также должен был отрезать небольшую щепу от ворот или двери в качестве доказательства исполненного поручения.

Если обвиняемый решался подчиниться повестке, ему нужно было отправиться в назначенный день в то место, где собирался суд, имея при себе повестку в качестве пропуска. Те же, кто продолжит утверждать, что судилища фемы проходили по ночам в секретных местах, скажут, что для явки в суд обвиняемый должен был за три четверти часа до полуночи прийти к ближайшему перекрестку, где его ожидал бы шоффен, который завязал бы ему глаза и провел к месту заседания суда. Это, впрочем, всего лишь выдумка, поскольку место проведения суда всегда точно указывалось в каждой повестке.

Суды фемы (как и все суды в Германии) проводились по вторникам[121]. Если в этот день обвиняемый или его адвокат появлялись в назначенном месте, а суд не проводился, повестки аннулировались и теряли свою силу. То же самое происходило, если ему и его свите отказывали в доступе на заседание суда – обстоятельство, которое происходило время от времени. Однако, если человек не появлялся по первой повестке, он облагался штрафом в 30 шиллингов; в второй раз – 60 шиллингов, на третий – он объявлялся приговоренным фемой. Трибунал тем не менее был вправе сделать еще поблажку в виде шести недель и трех дней, прежде чем вынести этот последний суровый приговор. Это проявление милости называлось Королевским днем, или Днем милосердия императора Карла.

Просьба о необходимом и неизбежном отсутствии тем не менее принималась в любом случае, и уложениями фемы четко определялись четыре законных препятствия для явки в суд, а именно: тюремное заключение; болезнь; служба Господу (то есть паломничество) и выполнение служебных обязанностей. Законом также в качестве справедливых причин добавлялись следующие: неспособность пересечь реку из-за отсутствия лодки или моста, а также шторм; утрата лошади, когда обвиняемый ехал на суд, по причине чего не смог явиться вовремя; отъезд из графства по рыцарским, торговым и прочим благородным делам; и наконец, услужение своему правителю или хозяину. В общем, любая разумная причина была приемлемой. До тех пор пока препятствие продолжало существовать, все процедуры в отношении обвиняемого считались приостановленными. Если невозможность присутствия возникала из-за нахождения в тюрьме либо выполнения служебных обязанностей или поручений хозяина, обвиняемый должен был уведомить об этом письмом, заверенным его печатью или же собственной клятвой и клятвой двух-трех свидетелей. Прочие перечисленные выше основания подтверждались одной лишь клятвой самого обвиняемого.