Тамплиеры. Книга 1. Рыцарь Феникса

Дальнейшее Томас помнил урывками. Черные просмоленные доски. Белое лицо Жака. Два темных, смердящих кровью пятна. Боль в желудке, холод в пальцах, сжимающих амулет. Бешеные и в то же время пустые глаза Гуго де Шалона, и внимательный взгляд сержанта Безансона. Походный алтарь, на нем высушенная человеческая голова — оскал желтых зубов, темная кожа, прядка побелевших от времени волос. Вопли гребца-раба. Двое тащат раба за руки и швыряют на колени перед алтарем и головой-идолом. Раб, совсем мальчишка, бьется и извивается, белки его глаз лихорадочно блестят. Кинжал в руке Гуго де Шалона. Удар. Вспоротое горло. Кровь, хлещущая на алтарь. Страх. В сердцах и в глазах, на губах и в горьком привкусе слюны, всюду страх.

Эта бешеная пляска чуть замедлилась, когда Гуго де Шалон подошел к нему. Томас и приор стояли у мачты в окружении взбунтовавшейся команды. Рядом тлел очаг, на очаге нагревались пыточные инструменты. По углям пробегали желто-алые язычки пламени. Томас знал, что пытать будут их, но страшно ему не было. Только мучительно стыдно. Стыдно за всех этих, утративших человеческий облик и променявших его на личину зверя.

Гуго де Шалон поднес к горлу Томаса кинжал в темной пленке свежей крови. Лезвие коснулось фигурки Феникса. Рука юноши рефлекторно метнулась вверх, накрывая амулет. Пальцы сжались.

— Так он все-таки позволил тебе взять ее, — раздумчиво проговорил де Шалон. — Где же остальные? Ты ведь скажешь нам, правда?

Спятивший тамплиер улыбался, но Томас видел не улыбку, а шакалий оскал и гримасу демона. Подавив желание плюнуть в лицо убийце, он спокойно ответил:

— Думаю, что вы ошибаетесь, сир.

Де Шалон, похоже, не ожидал такого. Вскинув голову, он уставился на приора.

— Ошибаюсь?

Слуга Бафомета шагнул вперед. Шакал в его душе визгливо смеялся. Демон выговаривал странные слова, складывающиеся в латинскую фразу. «Templi omnium hominum pacis abbas» — «Настоятель храма мира всех людей», механически перевел Томас [50]. Две пары глаз горели красным, то ли отражая полыхавший на западе закат, то ли светясь собственным адским огнем. Когтистая лапа метнулась, бросив приора на палубу. Тот не пытался сопротивляться. Он даже головы не поднял, и эта жертвенная покорность резанула Томаса больнее, чем все остальное. Если бы де Вилье дрался, если бы он погиб в бою со многими противниками, такую смерть еще можно было бы допустить. Но не это. Нет. Ни за что.

Томас хотел взяться за меч, но надо было сначала отпустить амулет — а пальцы одеревенели, сжавшись неразрывным кольцом вокруг серебристой фигурки Феникса. Ледяной металл впился в плоть, рука горела, в глазах плыло от ярости и от слез. Юноша ненавистно уставился в спину чудовищу. Де Шалон хотел убить приора, очень хотел, но рукой его двигали не отчаяние и не страх. В смерти де Вилье он видел некую выгоду…

«Думай быстрее!» — чуть ли не вслух прокричал Томас.

Но времени не оставалось. Убийца уже занес кинжал. И тогда юноша выпалил первое, что пришло на ум:

— Зачем ты рисовал карту тогда, в Альпах? Ты хотел, чтобы кто-то выследил нас?

Рука с кинжалом замерла. Тварь обернулась, и Томас с трудом подавил ликующий возглас: он попал! Ужас вскипел в душе де Шалона приливной волной. Слуга Бафомета испугался разоблачения.

— Ты хотел, чтобы кто-то последовал за нами, — поспешно, глотая слова, продолжал Томас. — Но не ищейки короля. Нет, потому что иначе во время битвы в лесу ты ударил бы нам в спину. Но ты сражался на нашей стороне — значит, хотел, чтобы мы выбрались из засады и приплыли на этот остров. Ты желал заполучить амулеты, но не для себя — иначе к чему карта? Что тебе обещали? Помилование? Деньги?

При слове «деньги» страх де Шалона снова начал расти, и Томас выкрикнул уже уверенней.

— Тебе заплатили! Клянусь, ты не стал бы довольствоваться обещаниями. Кто же подкупил тебя? Гийом де Ногарэ? А может, тот человек в маске, который свел с ума великого магистра?

И снова Томас попал! Однако де Шалон не собирался молча выслушивать обвинения. Оттолкнув матросов, он подскочил к Томасу и ухватил юношу за ворот рубахи.

— Докажи, — прохрипел де Шалон. — Докажи, щенок, что твои слова значат больше, чем лай дворового пса. Докажи, что я, Гуго де Шалон, рыцарь ордена Храма, взял деньги у безбожника — иначе отправишься на тот свет еще прежде своего родственника.

Томас, полузадушенный, отчаянно оглянулся. Как доказать? Как узнать, где предатель спрятал кровавые деньги? Иуда хотел зарыть тридцать серебряников под осиной, но повис на ней сам… Лихорадочно мечущийся взгляд Томаса столкнулся со взглядом стоявшего на коленях приора. Де Вилье, чуть скривив губы в улыбке, кивнул, указывая на убийцу. Ну конечно же…

— Обыщите его! — выпалил Томас. — Он не мог оставить деньги на берегу. У него не было времени, чтобы их спрятать. И он боялся, что мы не вернемся… клянусь, то, что он получил, еще при нем!

Страх, страх, переходящий в животный ужас. Де Шалон выпустил Томаса и отшатнулся. К предателю протянулись десятки рук. Толпа, злая и доведенная до отчаяния, готова была наброситься на любую жертву.