Танатонавты

– Да я-то откуда знаю? – фыркнул он. – Бога никто никогда не видел, но некоторые ангелы все равно верят, что Бог есть и что он везде. Со своей стороны, я лично агностик. Я вроде святого Фомы, если ты, конечно, в курсе. Не поверю, пока сам лично не увижу.

И он залился ангельским смехом.

Я настаивал, в свою очередь разглядывая гору света последнего суда.

– А это за нее, за гору, ведет коридор рая?

– Кто знает, кто знает… – ответил он насмешливо. – Может, так и есть, может даже, он ведет к Богу. Мое так место – здесь. А твое, промежду прочим, внизу.

И, отчаянно колотя крылышками, он упорхнул прочь.

Роза подстрекала нас зайти за гору и поглядеть, нет ли там белого фонтана, уравновешивающего черную дыру, но наши серебристые пуповины к этому моменту были так натянуты, что пройти дальше не было никакой возможности. К тому же Стефания настаивала, чтобы мы как можно быстрее вернулись в свои телесные оболочки. Уже порядочно времени прошло, как мы вылетели, и надо бы поспешать, если мы не хотим очутиться в каркасах, охваченных некрозом.

С чувством большого сожаления мы заторопились на свой танатодром.

218. Арабская мифология

С момента помещения в могильный склеп покойник подвергается суду двумя ангелами: Мункаром и Накиром. Согласно их решению, склеп превращается в предварительный ад, предварительное чистилище или предварительный рай. Кроме того, ангелы могут вмешиваться перед Богом, чтобы спасти проклятых. Благодаря их стараниям проклятые могут покинуть ад и обернуться чем-то вроде цо’ромов (небольших огурчиков). Поочередно помывшись в трех водах, они возвращают себе свою белизну.

Отрывок из работы Френсиса Разорбака «Эта неизвестная смерть»

219. Скорбим помаленьку

После нашего возвращения Рауль принялся скакать с ногами на пусковом кресле. Его, можно сказать, аж трясло от возбуждения. Потемневшие глаза метали искры, а руки бегали по всему торсу, будто сердитые пауки.

– Ты чего это? Отца увидал?

– Нет, но один ангел мне рассказал его историю.

– Святой Петр-Гермес?

– Он отказался, но вот Сатана, этот охотно снизошел до моей молитвы.

Раулево желание узнать, что произошло на самом деле, было уже с давних пор настолько интенсивным, что оно, по всей видимости, вызвало сильную вибрацию. Неужто истина была столь страшной, что только черный ангел смог ему ее раскрыть? Я сам начал дрожать, пока мой друг не приступил к своему рассказу.

Ближе к концу, поведал ему Сатана, мсье и мадам Разорбак уже не могли выносить друг друга. Френсис совершенно забросил свою жену и отдал всего себя работе над диссертацией «Эта неизвестная смерть». Чем глубже погружался он в свои исследования, тем больше отдалялась от него жена. Она дошла до того, что завела себе любовника, некоего Филиппа.

Случилось неизбежное. Как-то раз Раулев отец спугнул голубков в самый что ни на есть неподходящий момент. Гнев. Спор. Угрозы развода. Мадам Разорбак одерживает верх и гарантирует, что будет сражаться до конца. Если он хочет расстаться, то пусть сам оплатит весь бракоразводный процесс, а жить она будет не на свои деньги, а на его алименты плюс к этому заберет себе всю его пенсию на содержание Рауля. Рауля она тоже оставляет у себя.

В тот же вечер Френсис Разорбак повесился над унитазом. С точки зрения его сына, то был не суицид, а самое настоящее убийство. Своими прелюбодеяниями его мать подвергла отца, такого чуткого и ранимого, невыносимой боли. И вот вам, пожалуйста, она преспокойно приняла наследство и воспользовалась плодами своей фальшивой любви.

Подвоха никто не заметил. Все сочли очень логичным, что профессор философии, увлекавшийся темой смерти, дошел до того, что решил лично посмотреть, что прячется в зазеркалье. Даже Рауль в это поверил! Без помощи Сатаны он никогда не узнал бы правды.

Правда – это самое ужасное оружие, и ангел тени не скупился на подробности и мотивы. Получилось, что впервые полицейское дознание о причинах смерти получило свой окончательный ответ в раю. Каких только возможностей не открывает перед нами обнаружение Запредельного Континента!

В пентхаусе, сидя за коктейлями Амандины, мы пытались утешить нашего товарища. Но, казалось, все наши укоризненные доводы и увещевания производили ровно противоположный эффект. Чем больше мы твердили ему, что вся эта история принадлежит глубокому прошлому, чем активней мы просили его принять во внимание все прочие вещи и оставить мертвых в покое, а живым дать возможность спокойно жить, тем яростней становился Рауль.

– Она его убила, убила моего отца! – кричал он, зажав голову в тиски ладоней.

– Нет, он сам покончил с собой. Ты же не знаешь, что у него творилось в голове, когда он просовывал ее в петлю унитазной цепочки.

– Я не знаю, а вот Сатана знает. Мой отец любил свою жену, а она его предала, и все тут.

– Сатана только тем и занимается, что топит невежд еще глубже в их невежестве, – настаивал я.