Танатонавты

Но тут до меня дошло, что такой вывод был слишком скороспелым. Это были не тибетские, а китайские будды. Тибетские будды намного худее и серьезнее. Должно быть, опростоволосилось министерство по делам религий, но поскольку из своих там никто не работал, тибетцы решили не выражать протест и потихоньку привыкли жить среди китайских будд. Среди будд их захватчиков. Их преследователей. Тех, кто уничтожал их народ.

Нас приветствовали совершенно незнакомые люди с бритыми шишкастыми головами, такими блестящими, будто их шкуркой шлифовали. Они были облачены в шафрановые тоги и занимались тем, что вращали гравированные цилиндры из дерева. При этом заунывно читались тексты, в которых я не понимал ни единого слова.

Затем они обступили распростертое тело умирающего. Стефания предложила к ним присоединиться.

Один лама приступил к чтению поэмы, которую наша итальянка-полиглот тут же переводила для нас на французский.

«О сын благородной семьи, пришло то, что называют смертью!

Этот мир покидаешь не только ты, это происходит с каждым.

Так не испытывай желаний и тоски об этой жизни.

Даже если тоска и желания охватят тебя, ты не сможешь остаться, ты сможешь только блуждать в сансаре[14]. Не желай, не тоскуй. Помни о Трех Драгоценностях[15].

О сын благородной семьи! Какие бы устрашающие видения ни возникли в бардо абсолютной сути [16](интересно, это что: зона за Мохом 1, где нападают агрессивные пузыри воспоминаний?), не забывай слова, что я скажу тебе: иди вперед, храня в сердце их смысл. Именно в них – тайная суть Познания:

„Когда меня осеняет бардо абсолютной сути, я отрину все мысли, полные страха и ужаса, я пойму, что все, что предо мной возникает, есть проявление моего сознания, я узнаю, что таков вид бардо.

Сейчас, в этот решающий миг, я не устрашусь мирных и гневных ликов – моих же проявлений“.

О сын благородной семьи! Если ты не познаешь, что это твои проявления, какой бы медитацией ни занимался ты при жизни – если ты не прислушаешься к тому, чему научился, цвета испугают тебя, звуки введут в смятение и лучи света устрашат.

Не поняв этого абсолютного ключа к учению, ты не познаешь звуки, цвета и лучи и будешь блуждать в сансаре!»

Слова ламы полностью объясняли, что именно пережили Жан Брессон и Стефания, пройдя через первую коматозную стену. Жан заплутал в бардо абсолютной сути, а Стефания сумела этого избежать.

Один из монахов приблизился к умирающему и принялся с ним что-то вытворять.

– Он пережимает ему сонную артерию, пока тот не перестанет бороться и не заснет, – пояснила для нас Стефания. – Когда дыхание выйдет из центрального канала энергетической циркуляции и умирающий не сможет больше воспользоваться латеральными каналами, он будет вынужден покинуть тело и уйти через ворота Брахмы.

– Эй! Этот тип прямо на наших глазах убивает человека! – в панике воскликнул я.

На лице Амандины читалось отвращение.

Стефания мягко смотрела на меня. Я вдруг подумал, что сам занимался тем же, что и этот лама. Во имя танатонавтики я убивал людей, отправляя их в поездку на континент мертвых. Сто двадцать три «подопытных кролика», умерщвленных благодаря моим стараниям, заставили меня умолкнуть.

– А что такое ворота Брахмы? – спросил Рауль.

– Ворота Брахмы – это апертура, через которую душа выходит из нашего тела. Вообще, это такая точка на темени, отстоящая на восемь пальцев от корней волос, – продолжила наша гид.

Рауль в своей записной книжке пометил расположение «ворот Брахмы». Как ни крути, а речь шла о порте отправления на Запредельный Континент.

Обратившись к агонизирующему человеку, лама стал говорить о первом бардо, первом мире смерти, куда тот скоро прибудет. Он описал его как «мир веры в себя».

– Вот сейчас, в промежутке между прекращением респираторной активности и остановкой внутренних токов, дыхание поглощается центральным энергоканалом, – прошептала Стефания. – В таком теле сознания больше не существует. Чем более здоровья у человека, тем дольше длится эта фаза. Умирание может продолжаться до трех с половиной суток в случае совершенно здорового субъекта. Именно по этой причине мы не хороним и не вскрываем тела умерших, пока не пройдет четыре дня с момента кончины. И напротив, если покойник погряз в грехах и его тончайшие каналы загрязнены, этот момент длится не более секунды.

– Для чего служат эти четыре дня? – спросил я.

– Для постепенного нахождения дороги к свету.