Танатонавты

Отец, раздраженный моей несовершеннолетней наглостью, отвесил мне пару оплеух. Он надеялся, что это поможет мне запомнить, что, во-первых, «смерть — это самое страшное, что только может случиться», и, во-вторых, что «с этим не шутят».

— Ты почему не плачешь? — опять стал приставать отец, вернувшись с похорон прабабушки Аглаи.

— Оставь его в покое! Мишелю пяти еще нет, он даже не знает, что такое смерть, — пыталась заступиться мать.

— Отлично знает! Только думает, что чужая смерть его не касается. Когда мы с тобой умрем, он и слезинки не проронит!

Вот так я начал понимать, что со смертью не шутят. Впоследствии, когда мне сообщали о чьей-то кончине, я изо всех сил старался думать о чем-нибудь печальном… о вареном шпинате, например. Слезы появлялись сами собой, и все были довольны.

Потом у меня состоялась более близкая встреча со смертью. Когда мне было семь лет, я сам умер. Это произошло в феврале, в ясный чистый день. Январь в том году был очень мягкий, а за мягким январем довольно часто наступает солнечный февраль.

5. Где герой в конце умирает

— Осторожно!

— Да что ж он…

— Господи!

— Смотри! Куда ты бе…

— Не-е-т!!!

Долгий скрип тормозов. Глухой и мягкий звук удара. Я бегу за мячом, который выкатился на дорогу, и бампер зеленой спортивной машины поддает мне точно под коленки, где самая нежная кожа. Ноги отрываются от земли. Меня подбрасывает в небо.

Воздух свистит в ушах. Я лечу выше солнца. Свежий ветер врывается в мой распахнутый рот. С земли, далеко внизу, на меня уставились испуганные зеваки.

Увидев, что я взмываю ввысь, какая-то женщина начинает кричать. Кровь сбегает по моим штанам и собирается в лужу на асфальте.

Все как в замедленной съемке. Я лечу вровень с крышами и разглядываю силуэты, снующие в мансардах. И тут впервые в моей голове проскакивает вопрос, над которым я так часто думал потом: «Чем это я тут занимаюсь?»

На долю секунды повиснув в небе, я понял, что ничего не понимал.

Кто я?

Откуда я?

Куда я иду?

Вечные вопросы. Каждый когда-нибудь задаст их себе. Я задал их в минуту смерти.

Взлетел я очень быстро и так же быстро упал. Ударился плечом о капот зеленой спортивной машины. Отскочил и врезался головой в бордюрный камень. Треск. Глухой удар. Надо мной склонились перепуганные лица.

Я хотел что-то сказать, но не мог ни заговорить, ни пошевелиться. Солнечный свет начал медленно угасать. Впрочем, в феврале солнце еще неяркое. Похоже, мартовские дожди не за горами. Небо постепенно гасло. Вскоре я оказался в темноте и тишине. Исчез запах, отключилось осязание. Потом — ничего. Занавес.

Мне было семь. И я умер в первый раз.

6. Реклама

«Жизнь прекрасна. Не слушайте болтунов. Жизнь прекрасна. Жизнь — это продукт, который проверили и одобрили шестьдесят шесть миллиардов человек на протяжении трех миллионов лет. Это доказывает ее превосходное качество».

Обращение НАПроЖ

(Национального агентства по пропаганде жизни)

7. Учебник истории

До появления танатонавтики смерть была одним из главных табу человечества. Чтобы эффективнее бороться с ней, люди прибегали к уловкам, которые мы называем предрассудками. Так, например, некоторые полагали, что металлическая фигурка святого Христофора, подвешенная над приборной доской автомобиля, повышает шансы не погибнуть в дорожно-транспортном происшествии.

До XXI столетия бытовала шутка: «Чем крупнее святой Христофор, тем больше у водителя шансов выбраться из-под него при аварии».

Учебник истории, вводный курс для 2 класса

8. Где герой мертв меньше, чем можно было подумать

Да погодите же. Ведь ничего ужасного не случилось.

Прадедушка был неправ. Умереть не так уж страшно. Просто ничего не происходит, вот и все.

Очень долго была только тьма и тишина.

Наконец я открыл глаза. Передо мной маячил расплывчатый светлый силуэт. Ангел, ясное дело.

Ангел склонился надо мной. Странно, но он был похож на женщину, прекрасную женщину, каких вы никогда не увидите на Земле.

Блондинка, с карими глазами. Абрикосовый запах духов.

Вокруг все было белое и торжественное.

Должно быть, я оказался в раю, потому что ангел мне улыбнулся.

— Ак… ы… бя… ю… те.

Видимо, ангел говорил со мной на своем языке. Неангелы его не понимают.

— У… ас… ет… атуры.

Она терпеливо повторила это и коснулась моего лба прохладной рукой.

— У вас… нет… температуры.

Я с недоумением огляделся.

— Вы меня понимаете? У вас нет температуры.

— Где я? В раю?

— Нет. В реанимационном отделении больницы Святого Людовика.

Ангел стал меня успокаивать:

— Вы не умерли. Просто несколько ушибов. Вам повезло, что капот машины смягчил удар. Только одна серьезная рана под коленкой.

— Я был без сознания?

— Да, три часа.

Я был без сознания три часа и ничего об этом не помнил! Ни малейшей мысли или ощущения. Три часа ничего не было.

Медсестра подложила мне под спину подушку, чтобы я мог сесть поудобнее. Может, я и был мертв целых три часа, но мне от этого не было ни жарко ни холодно.