Танатос

…слова шли, усиливаясь, из самого моего чрева, словно сдавленный звук, я хочу сказать, это напоминало стон аккордеона, и я снова начала плакать, и, плача, я смотрела на учителя, и вот так, не закрывая глаз, я испытала первый в жизни оргазм, не так ли, учитель? вы вспоминали об этом? Ну конечно, вы помните об этом, вы всегда помните то, что вас устраивает, не стройте иллюзий, я была далека от того, чтобы всегда, всегда, всегда и исключительно думать о вас, напротив, постоянно, постоянно, постоянно я забывала о вас, просто я не могла вам прямо сказать об этом, в течение двух с половиной лет, что я жила с вами, во мне много чего накопилось, но я не проводила с вами все время, вы звали меня, когда вам это было удобно, словно свою собаку: «Эй, пошла! идем на охоту!», но вот что единственно верно, так это то, что высвистывали вы меня мастерски, я очень хорошо помню, как я впервые увидела вас, я хорошо запомнила, как я в первый раз вошла в эту комнату на прослушивание, в ней было что-то странное: аура? «ки»? энергия? Не важно, как это называется, но оно там присутствовало, интересно, не от вашего ли взгляда там установилась такая атмосфера, в соседней комнате, где меня заставили ждать, я почувствовала, как начала расти моя ненависть, размалеванные красавицы в броских нарядах, вид из окна на Токио, походивший на сад в банке, диваны и кресла с вышитыми логотипами отеля, изогнутый полированный термос, в котором отражалось мое искаженное лицо, я должна была ненавидеть все это, иначе бы умерла прямо в этой комнате, моя семья не из бедных, но я никогда не сталкивалась с этим миром, в котором вы, кажется, провели всю свою жизнь, девяносто пять процентов людей не имеют даже представления об этом мире, и поэтому я должна была ненавидеть все, что могло находиться в той комнате, я решила покончить с собой, и ваш взгляд чувствовался даже за стенкой; в своем резюме я указала, что мне исполнился двадцать один год, когда на самом деле мне было двадцать четыре, два или три года до этого я работала в агентстве недвижимости, так вот, тогда тоже были смотрины, и девушки были приглашены в один из первоклассных токийских отелей, чтобы из всех них выбрать трех наиболее красивых, я оказалась среди этих трех; работа в агентстве не требовала никаких способностей: требовалось только сопровождать босса в ресторан, в бар, там я играла роль модного аксессуара и не более того, никаких тебе убеждений взглядом, никаких обменов важной информацией, у меня не было повода для ненависти, я должна была просто стоять там, как идиотка, впрочем, теперь, даже после того, как я сделалась вашей карманной собачкой, временами я вспоминаю те смотрины, сравниваю, и мне думается, что тогда, по крайней мере, передо мной стояли реальные цели, ведь для того чтобы добиться чего-то значительного, требуется желание, это требует каких-то затрат и связано с риском, а так как у торговца недвижимостью желание полностью зависит от наличия денег, а деньги непосредственно не предполагают удовольствия, размеры этого желания должны быть огромными — вот что я думаю по этому поводу; итак, я сидела в этой комнате, и когда меня вызвали, у меня ладони были уже влажными от пота, я старалась держать себя в руках, но это плохо получалось, в комнате было множество народу, стояла видеокамера и такой огромный стеклянный стол, которого я еще никогда не видела, а вас я заметила лишь краем глаза, я видела вас в течение двух десятых секунды, а потом я уж не смотрела ни на кого, и желание заполнило всю комнату, вернее, было два желания: ваше и мое, все остальные люди были не в счет, я больше никогда не испытывала такого животного чувства к другому человеку, как в тот раз, до сих пор я была подобна явлению растительного царства, у растений не бывает оргазма, по правде говоря, это было в первый раз, но не всегда получается так, как хотелось бы, вы тогда не сказали главного, а я подумала, что не понравилась вам, в комнате для ожидания другие девушки болтали, что вы сказали кому-то из них, что она красавица, у кого-то оценили некоторые фигуры танца, арабески и адажио, но вот про меня вы ничего-то и не сказали, я была убеждена, что провалилась, да у кого угодно могла появиться подобная мысль, не так ли? В те времена я работала в небольшом агентстве по подбору артистов, которое приглашало меня покривляться на приватные встречи политиков, а мой договор с агентством недвижимости к тому моменту уже был расторгнут, так что единственная постоянная работа у меня была три раза в неделю в баре фламенко; неделю спустя после того прослушивания трое мужчин в костюмах и при галстуках пришли в агентство, директор принял их очень услужливо, а потом объявил мне, что я должна покинуть его агентство, что я перехожу в другое, все это он сообщил чрезвычайно вежливым тоном, я поняла, что он продал меня, позже он позвонил и добавил, что за меня ему дали что-то около трех с половиной миллионов иен, он заклинал меня никому не рассказывать об этом и не звонить больше ему, и что он сам тоже больше никогда не позвонит мне, а потом, в ближайший вечер, меня пригласили в бар, где играл немецкий пианист, он исполнял джаз в какой-то механистической манере, я промучилась два часа, решая, что бы мне надеть, я выбрала свое красное платье, самое короткое, еще полтора часа я выщипывала у себя волоски, за ушами и под мышками я умастилась духами от «Герлен», а их оставалось на самом донышке, потом я быстро наложила легкий макияж и наконец вышла, но в баре мне сначала пришлось пообщаться с одним влиятельным бизнесменом и прослушать его усыпляющую лекцию об условиях и задачах производства, в конце концов он ушел и подошли вы, на вас был летний костюм из очень легкой ткани, галстук цвета индиго с розоватыми прожилками, вид у вас был крайне усталый, вы были плохо выбриты, под глазами мешки — впервые я видела плохо выбритого человека в шикарном костюме и галстуке, вы поздоровались со мной и, глядя на пианиста, присели на диван, пробормотав сквозь зубы: «Почему бы ему не исполнить что-нибудь из Билла Эванса, ведь в остальном немцы полные ничтожества», и в течение минут пятнадцати мы с вами говорили о джазе, рассуждали об Эрике Долфи, Майлзе Дэвисе, Альберте Эйлере, Сан Ра, потом мы направились в ресторан, я не помню, находился он в том же здании, где и бар, или нет, когда вы впервые дали мне попробовать экстази, вы сказали, что это медицинский препарат, разработанный в Швейцарии для страдающих аутизмом, он позволяет снять внутренние запреты и делает поведение человека более искренним: «А вам не хотелось бы искренне рассказать мне о чем-нибудь?», и я вам сказала, что солгала относительно моего возраста и что я совсем забыла, где находится ресторан; он и вправду оказался очень маленьким, немного старомодным, официант и посетители говорили тихими голосами, голоса сливались в один, и их невозможно было различить — совсем как ветер в распустившихся листочках вишневого дерева, после того как опали цветы; в начале мая я стала ощущать у себя сексуальное настроение, для меня это означает, что моя ненависть рассеивается; меня глубоко и больно задели ваши слова после первой нашей встречи, я не знала, что происходит, и тут вы заявили: «Рейко, то чувство, о котором ты говорила, я уверен, что это ненависть», для меня это было подобно открытию, что маленький пушистый зверек, которого я выхаживала, оказался, к примеру, злобной лаской: «Я допускаю, пускай будет ненависть, но вы скажите, отчего такая штука могла зародиться во мне?»