Танатотерапия. Практическое применение

Примерно через 2,5 месяца в рамках обычной сессии впервые был применен прием «театра прикосновений» на область спины, в позиции сидя, около 10 минут. Это дало следующий эффект: дыхание расширилось, тело расслабилось, «обмякло». В следующую встречу клиентка сама попросила повторить прием, сказав, что ей очень понравилось и она «хорошо спала после этого». Теперь уже Ю.Р. согласилась лечь и получить сеанс танатотерапии в полном объеме. Эта первая сессия длилась 30 минут (15 на работу и 15 на абсорбцию). В конце первой части сессии стала нарастать активность, и, чтобы избежать «лавины», я прекратила работу. Активизация продолжалась еще 7–8 минут в фазе абсорбции, потом постепенно прекратилась. После сессии клиентка выглядела спокойной, уравновешенной, но вербальная активность сохранилась почти на прежнем уровне, слегка изменившись качественно: Ю.Р. говорила медленнее, чем обычно. Дыхание, по моей субъективной оценке также стало более глубоким и медленным.

В дальнейшем работа была продолжена по следующей схеме: поочередно сессия гештальт-терапии с элементами ТОП – сессия танатотерапии, через 5–7 дней, так в течение 4 месяцев. В последующем в рамках каждой сессии первая часть работы отводилась «разговорному жанру», вторая – танатотерапии.

За это время (август 2009 г. – июль 2010 г., в терапии было 2 перерыва по 1–1,5 мес. в связи с отъездами участников в другие города) произошли следующие перемены.

Субъективно: Ю.Р. утверждает, что уменьшилось количество приступов тошноты и головной боли, почти исчезла «тяга к слиянию». В будущее смотрит с надеждой, хотя иногда бывают «приступы страха, что ничего не получится». Несмотря на этот страх, практические шаги Ю.Р. делает в направлении кардинальных перемен.

Объективно: в сентябре 2010 года поступила в магистратуру в Санкт-Петербурге, в процессе учебы решила переехать туда жить и нашла там работу. В настоящее время (март 2011 г.) проживает в СПб, изредка приезжает в Минск навестить родителей. В личной жизни пока затишье.

Выводы

Анализируя изменения, полученные A.M. и Ю.Р. в результате терапии, можно сделать вывод о том, что в первом случае именно танатотерапия способствовала не просто существенным, а даже кардинальным переменам в жизни клиента. Такой результат объясняется, скорее всего, тем, что по психотипу A.M. относится к шизоидам, которым «исключительно хорошо подходит танатотерапия» (Е.Э. Газарова). Трудно судить о воздействии танатотерапии на исцеление травмы в структуре существования, поскольку нет объективных данных о том, как изменилась ее агрессивность. По крайней мере, ее симптомы купировались.

Позитивные перемены в жизни Ю.Р. (сделала в выбор в пользу отделения от родительской семьи) я связываю со снижением уровня тревожности. Поскольку любой страх в своей основе является страхом смерти (сводится к нему), то и здесь танатотерапия явилась инструментом личностной трансформации. Склонность к слиянию, свойственная лицам с оральной структурой характера, ослабла, из чего можно сделать вывод о том, что коррекция травмы развития имела место. Предполагаю, что изменения были бы более существенными, если бы не было перерывов в терапии, вызванных объективными причинами.

Заключение

В данной работе представлены современные взгляды на механизм происхождения посттравматического расстройства, способы лечения и реабилитации травмированных пациентов, а также концепция танатотерапевтического подхода к решению проблем пациента. На основании данной информации были выдвинуты идеи о том, что танатотерапия особенно подходит для лечения последствий травмы.

В целом, можно сделать вывод о подтверждении основной и частной гипотезы. Разумеется, для далеко идущих выводов оснований мало, так как выборка испытуемых крайне недостаточна.

Одним из главных выводов данного исследования является подтверждение идеи о том, что интегрированная травма становится мощным ресурсом. Так, испытуемая Ш.С. при первичном обследовании УСК была диагностирована как интернал среднего уровня, а спустя 9 месяцев после начала танатотерапии показала себя интерналом высокого уровня.