Тандор. Второй шанс (СИ)

Женщины, обомлев, избавили меня от мешающей одежды. Делать свои дела на горшок, пусть и под пристальным вниманием двух женщин было гораздо менее унизительно, чем все то же самое в пеленки. К обмыванию теплой водой я уже успела привыкнуть, так что чувствовала себя крайне гордой и довольной.

С этого дня я просилась на горшок и днем и ночью. Доны нарадоваться не могли на такого смышленого ребенка, коим я для них была. А еще я то и дело слышала шепотки в мой адрес. Нет, связанные не с моими ранними способностями. Меня жалели. Поначалу я не понимала, о чем речь, но со временем поняла. Маменька, оказывается, умерла при родах, а батюшка не желает видеть меня в своем доме. Причины мне пока неведомы, думаю, со временем разберусь. А пока доны стали готовиться к переезду.

Мой неокрепший детский мозг с трудом выносил взрослое сознание, что досталось ему. Думаю, именно по этой причине меня то и дело мучили головные боли. Боль могла не успокаиваться по несколько дней, мне даже казалось, то я могу схлопотать инсульт прямо в младенчестве. В такие дни я старалась меньше проявлять физической активности, пугая своих нянюшек. Голова могла разболеться, если я слишком усердно вспоминала что-то или иначе нагружала мозг, а могла и просто так, даже во сне.

Через несколько дней вещи были собраны, в комнату то и дело заглядывали какие-то люди, ко мне никто не подходил. Прощались с донами. Слава Богу, они едут со мной. Куда папенька нас отсылает и кто он, собственно такой, оставалось загадкой. Я не стремилась к знакомству с ним, если честно, не видела смысла. Если он не проникся отеческой любовью к собственной дочери или если винит меня в смерти жены, то к чему мне с ним общаться? Вот вырасту, смогу за себя постоять — тогда и познакомлюсь. А пока мне и моих дон хватает.

Всякий раз, когда предстояло покинуть комнату, меня заворачивали в теплое одеяло по самые глаза. Было душно, жарко, некомфортно, совершенно ничего не видно — сплошные мучения! Так что я еще даже осмотреться толком не смогла. Комнату видела с высоты семидесяти сантиметров, ну или насколько я успела вырасти. А дом и прилегающую территорию вовсе никак. Меня держали на руках всю прогулку, и все, что у меня выходило — это дышать, правда с трудом.

Вот и сейчас мне, похоже, предстояло тоже самое. Особенно обидно было оттого, что погода на улице стояла не холодная. Поздняя весна, как мне кажется, если климат здесь похож на привычный.

Постепенно я привыкала к изменившимся обстоятельствам. Нет, принятия новой жизни, как такового еще не случилось. Скорее, необходимость других мыслей, занимавшая скромные ресурсы младенческого мозга, занимала свободные резервы. А еще подсознательно я гнала от себя все эти мысли. Поначалу еще вспоминала прошлую жизнь, но быстро перестала это делать. Думаю, где-то в глубине души я надеялась, что все-таки просто забуду о прошлом. Ведь я уже была ребенком. И ничегошеньки не помню о жизни до прошлого младенчества. Значит, либо я все забыла, как и абсолютное большинство людей, либо просто не было ничего до. На эту тему можно размышлять долго и со вкусом. Строить миллион теорий, выстраивать кучу логических цепочек, высказывать самой себе множество догадок и тут же опровергать их. Собственно, это как раз то, чем я занималась во время долгой скучной и крайне утомительной поездки.

Мне на это время соорудили что-то вроде ванночки из гибких прутьев. Рассчитана такая корзинка на младенцев, что еще не пытаются из нее выбраться. Не обладай я взрослым сознанием, точно выпала бы, да не один раз. Еще в дороге мне слегка разнообразили молочную диету, предлагая хлебные лепешки, размоченные водой и изредка мягкий, не слишком сладкий фрукт. Или овощ. Я его даже целиком не видела, только маленькие кусочки, что доны вкладывали мне в рот.

Мяса или иных изысков мне и самой не хотелось, пока полностью устраивал предложенный рацион. Передвигались мы вот уже несколько дней с черепашьей скоростью в закрытой повозке, которую тянули ездовые животные. Какие не знаю, не видела. Смущают издаваемые ими звуки — низкое глухое рычание время от времени и таинственный скрежет. Лошади вроде таких звуков не издают. Всю дорогу меня очень укачивало, и много времени я проводила в невольном, нежеланном сне, после которого становилась тяжелой голова. Ощущения были, будто перебрала с алкоголем. Мысли текли вяло, сны снились гнетущие.

Много раз видела во сне прошлую жизнь. Подсознание подбрасывало причудливые видения. Например, я видела во сне Свету, что живая и невредимая вернулась в отель, а ей сообщили о моей гибели. И после она несколько раз мне снилась в обществе того самого Кирилла, с которым ушла из ресторанчика. Все у нее в моих снах было хорошо, подруга выглядела счастливой. Надеюсь, так и есть. Еще снились мои родители, безутешно горюющие об единственной дочери. Хоть я и уехала от них много лет назад, общение наше не прервалось. Мы с мамой часто созванивались, они с папой приезжали ко мне в гости, а я к ним. Я их очень люблю!