Танец бабочки-королек

Некоторое время, подавленные последним известием, ехали молча. Странно ведёт себя штаб фронта. В центре армия входит в прорыв, и, по всем правилам военной науки и всего опыта истории войн, в том числе и недавних, войска, устремившиеся в прорыв, необходимо усиливать новыми, свежими соединениями. Только так можно наращивать удар. Только так можно достичь успеха. Сюда, именно сюда надо подводить дивизии, чтобы не только распереть, а взломать фланги и теснить, бить противника во фланг, а не по фронту. Тогда его Юхновская группировка окажется в «котле». Ржевская тоже. А мы сможем атаковать Вязьму, не опасаясь за тылы и не отвлекая целые полки из каждой дивизии на прикрытие собственных флангов. Но штаб Западного фронта ведёт себя иначе. Ставка молчит. Значит, решение Жукова одобрено. Этими мыслями командарм не поделился даже с Владимировым.

Но беспокойство о судьбе армии не покидало командарма. Вспоминался неприятный разговор с Соколовским. Операцию разрабатывал Соколовский. Ефремов знал Соколовского, его способности. Начальник штаба Западного фронта во всём старался походить на своего непосредственного командира, на Жукова. Но Жуков обладал даром полководца. А этот…

Да, лучше об этом не думать. Потому что думать сейчас необходимо о другом.

Жуков приказал оставить за себя Кондратьева. А это опасно. Кондратьев пьёт. Онуприенко молод, но с управлением дивизий Восточной группировки справился бы всё же лучше.

Когда выехали в поле, в небе появился одиночный самолёт.

– Только этого нам не хватало, – сказал Владимиров и, когда самолёт завалился на крыло и взял курс на их обоз, крикнул ездовому: – Гони!

Возок рванул по наезженной колее. Самолёт снизился и, скользя над самым полем, перехватил их своей косой тенью. Над опушкой снова взмыл вверх и ушёл вдоль большака на восток, в глубь коридора.

– Почему он не обстрелял нас? Странно, – Владимиров стоял на коленях с побледневшим лицом и смотрел за верхушки сосен, в небо.

Возок подпрыгивал на ухабах, оставленных колесами тяжёлых орудий. Позади, где ехали автоматчики охраны, раздался смех. Потом чей-то голос и новый дружный взрыв молодого смеха.

– Видать, кому-то штаны сушат, – усмехнулся ездовой.

Командарм засмеялся, а Владимиров переспросил бойца:

– Что это значит?

– Самолёт пролетел. Должен был хотя бы очередь дать. А он молча пролетел. Ну, а кто-то из ребят, видать, в разлад пошёл, штаны, стало быть, обделал. Вот ему ребята сейчас штаны и сушат, – и ездовой снова засмеялся.

– «Хеншель», – сказал командарм. – Разведчик. Вот почему он не обстрелял нас. У него другая задача. И полетел он туда, в основание коридора. Что меня и беспокоит больше всего. Немцы пришли в себя. И они что-то затевают.

– Ясно, что. Им необходимо ликвидировать угрозу Вязьме. Вы думаете, они нам её так просто отдадут?

– Уж если за Боровск и Верею дрались, когда мы их обступали со всех сторон, то здесь попытаются навязать нам свои правила игры.

Судя по донесениям, дивизии первого эшелона продвигались вперёд не так быстро, как предполагалось. И они, ехавшие теперь по одной из дорог, по которой несколько суток назад прошли их передовые подразделения, видели причину этих задержек. Везде виднелись следы недавнего боя. Разбитые орудия, повозки, обгоревшие грузовики, от которых ещё тянуло горьким запахом резины, бронетранспортёры с развороченными боками, полузаметённые трупы лошадей. У некоторых лошадей были отрублены лопатки. Из-под снега торчали мёрзлые рёбра и куски шкуры.

– Каждую деревню – с боем, – заметил Владимиров. – Местных жителей почти не видать. Прячутся в лесу. Боятся возвращаться. Деревни, похоже, постоянно бомбят. Кругом воронки. Да, Михаил Григорьевич, похоже, вы правы. Уж если за каждую деревню так держатся, то для удержания Вязьмы они стянут все силы, какие только имеют. И все резервы бросят тоже против нас. Вначале расступились, а теперь начали активно сдерживать наше продвижение. Что ж, наш маневр стал для них понятным.

– Значит, собрались с силами. Значит, ждут и на ближних подступах к Вязьме.

– Как быстро меняется обстановка!

Но командарм неожиданно заговорил о другом: