Танец бабочки-королек

Двое казаков, на бегу стреляя из автоматов, появились перед крыльцом школы совершенно неожиданно. Воронцов прицелился и выстрелил в одного. Тот прыгнул за колодезный сруб. Турчин встретил автоматной очередью второго. Казак закричал, видимо, раненый, и повернул было назад, но под ногами у него разорвалась граната.

– Ещё одна такая атака, и они ворвутся в деревню, – сказал Турчин.

Воронцов заметил, как подполковник дозарядил свой ТТ и сунул под ремень. Приготовился к ближнему бою.

– Отходим, – подал долгожданную команду Воронцов. – Грузите раненых и оружие.

Когда старшина Нелюбин услышал команду на отход, то не особенно обрадовался. Не обрадовался и некоторое время спустя, когда начальник штаба отряда, отбирая людей в заслон, его, старшину, назначил в другую команду, которая должна была срочно погрузить в сани раненых и оружие.

Оружия в доме возле пруда оказалось немного. Несколько винтовок, три миномёта и немного мин. Ящик патронов для немецких винтовок и несколько цинков автоматных патронов. Сундук с шёлковыми платьями сперва решили бросить. Но потом в санях образовалось свободное место, и ящик, который стоял в снегу на обочине, кто-то тоже поставил на тесовый санный полок.

– Гони, ребята! Мы – следом!

Казаки, видимо, почувствовали, что отряд дрогнул, и начали нажимать. Вспыхнули крайние дворы, огонь с треском и гудом начал распространяться дальше.

– Зажгли, чубатые, нашу деревню! – закричали прудковские мужики. – Эх, пропадай добро!

Застучали пулемёты, чаще стали бить там и там винтовки тех, кто не хотел отдавать свою позицию и бросать на погибель хозяйство.

Последние двое саней с пулемётами прорывались уже через плотный огонь, который казаки вели с двух сторон. И если бы не пулемёт Губана, которому Турчин приказал занять позицию за валунами и прикрывать отход заслонов, не вырваться бы им из горящей деревни через самый опасный участок дороги, к которому со всех сторон уже бежали по снегу, продвигались, охватывая со всех сторон, цепи казаков.

В лесу остановились. Начали перевязывать раненых. Убитых тоже не снимали с саней. Всех решили везти в лес. Пусть родня там оплакивает своих покойников.

На опушке оставили дозор. Только после этого отряд двинулся в Красный лес.

Вот с тем дозором и был оставлен старшина Нелюбин.

– Кондратий Герасимович, назначаю тебя старшим группы, – приказал ему Воронцов. – В ваше распоряжение передаю одну конную запряжку с ездовым. Задача: вести наблюдение за деревней. Если казаки пойдут по нашему следу, тут же отсылай пешего связного. Если они сунутся небольшой группой, примите бой. Если дело будет плохо, отходите к основной базе. Позиция тут не очень удобная. Долго не продержитесь. Увлечётесь боем, вас могут обойти и справа, и слева. Смотри по обстоятельствам. Тебя не учить.

Уехали.

Старшина Нелюбин, во всяком деле на войне в первую очередь почитавший порядок, ясность и дисциплину, перво-наперво построил своё войско на обочине дороги, за высоким снежным отвалом, который закрывал их от деревни и от поля, и сказал:

– Ребяты, не робеть. Я в таких нарядах уже бывал. Даже из окружения выходил. Проверить оружие и вести наблюдение. Если кто что обнаружит, движение какое, или ещё что, сразу сообщать мне. Разойдись по местам!

Отряд вскоре был уже на месте. Сняли с саней и унесли в землянку раненых. Бабы и дети с воем и криком кинулись к тем, кто остался неподвижно лежать на окровавленной соломе.

Через час вышли на расчистку дороги. Расчищали путь в сторону Чёрного леса.

Воронцов собрал штаб: Турчина, Петра Фёдоровича, лейтенанта Дорофеева, других командиров групп. Стали думать, что делать дальше. Если казаки, захватив деревню, увлекутся грабежом и вывозом всего того, что осталось в домах, их здесь, в лесу, возможно, и оставят в покое. Но если их цель не грабёж, то надо готовиться к худшему. Так что, куда ни кинь, а дорогу в Чёрный лес надо было готовить.

Воронцов развернул карту, найденную в грузовике рядом с рацией, и спросил Петра Фёдоровича:

– Здесь, видите, большой лесной массив, почти до самой Вязьмы. А вот здесь находимся мы.

– Это и есть Чёрный лес, конца и края ему нет.

– Надо пробиваться туда. Другого пути нет. Расчищать дорогу начнём сегодня, прямо сейчас. Уводить людей больше некуда.

– Здесь есть старая дорога. Я её поищу, – и Пётр Фёдорович ещё раз внимательно посмотрел на карту. – На карте этой дороги нет. Хутор там был. Сперва покос. А потом хутор. Годов десять там уже никто не косил. А Сидоряты туда как ушли, так и пропали. Никто их больше не видел. Туда, к ним, и надо идти. Может, там ихний хутор ещё остался. Постройки какие… Никто там эти десять лет не бывал. Никто туда не ходил. Место гиблое. Народ боялся его, стороной обходил. Даже охотники старались не забредать.

– На карте обозначено озеро, – Воронцов ткнул пальцем в середину зелёного массива.

– Всё правильно. Есть там и озеро. Бездон называется. Глубокое очень. Но зимой не замерзает.

– Не замерзает? Почему?

– Кто его знает. Не замерзает – и всё. А кругом болота непроходимые. Нехорошее место. Слава о нём ходит дурная. Люди пропадали.