Танец белых лилий

— Вы не поверите, Жан-Поль, я боюсь, что неловко почувствую себя в таком месте. Давайте лучше выкроим время для Музея океанографии, после вчерашнего купания у меня появился личный интерес к Средиземному морю. Тем более, что это солидный научный центр, основанный в тысяча девятьсот десятом году, при котором имеется научно-исследовательский Институт океанографии и Международное географическое бюро. С учетом экологических проблем, мне кажется полезным описать посещение этого музея в своих заметках. (Сказав эту мудреную фразу, Инна подумала: «Мол, знай наших — тоже читать умеем, да и разбираемся кое в чем»!)

В обычном туристическом марш-броске можно обойти несколько музеев за день (что Инна самым банальным образом и совершила), но что остается потом в памяти? И зачем все это? Уйти на час, на два в другой мир, почувствовать при взгляде на все эти предметы присутствие их бывших создателей или владельцев? Постыдиться спросить о предназначении той или иной безделушки, но так захотеть иметь такую же? Только куча каталогов, которую можно потом спокойно рассматривать наедине, и заново (а зачастую и впервые) переживать это упоительное ощущение — я это видела, я тут была, часть меня, моего взгляда, моих эмоций уже навсегда останется в стенах этих музеев, так же как и многих тысяч людей до меня и после меня. И независимо от того, что большая часть полученной информации будет погребена в чулане памяти, я уже другая, все это во мне — и я опять хоть чуть-чуть, но изменилась, и мне это очень даже нравится! Что это? Жажда познания, поиск новых ощущений, проснувшийся интерес к жизни?..

— Кажется, я хочу попробовать все, — смущаясь, призналась Инна Жан-Полю, который вряд ли был полон такого уж энтузиазма: он сто раз был в этих музеях, ведь для него это просто работа. Чувствовал ли Жан-Поль когда-нибудь, насколько много в них жизни? Или просто Иннино голодное воображение играет с ней, а всем остальным не до этого?

— Вы не устали? — скромно намекнул Жан-Поль.

— Нет-нет, чувствую себя прекрасно, но я слышала о популярном водолечении — таласотерапии, можно мне ознакомиться с этим? Могло бы пригодиться для заметок, а кроме того, восстановило бы чуть-чуть силы, ведь мы же идем вечером на шоу, не так ли? — Энергия у Инны била через край, а возможно, ей придавало сил решение, которое она приняла по поводу той злосчастной дискеты.

— О, эти русские… — только и мог пробормотать себе под нос Жан-Поль и покорно проводил ее в ближайшее заведение со всевозможными процедурами: от ванн с морскими водорослями, электротерапии и солярия до специального низкокалорийного меню и восточных бань. Жан-Поль оставил Инну, будучи уверенным, что, несмотря на обещанное вечернее посещение шоу, у нее не останется сил и он спокойно проведет вечер, а еще один день он уж как-нибудь выдержит жажду впечатлений этой неуемной русской.

Плохо же он знал Инну. Но она, как оказалось, тоже не представляла, сколько у нее на самом деле сил и энергии. Неужели это та женщина, которая еще недавно чуть не умерла, не желая жить? А может, помог специалист, которого приводил к ней в больницу Людочкин любимый врач? Да, пару бы недель таласотерапии, да месяц пожить в монакском раю. Но время поджимает, а мечты… «Ну, с мечтами у меня плохо получается», — подумала Инна, посмотрела еще раз на свое отражение в зеркалах гостиничного холла и отправилась на встречу с Жан-Полем.

Они пошли на шоу, в котором принимают участие звезды знаменитого парижского «Лидо». Жан-Поль проводил Инну к их столику — не самые престижные и соответственно не очень дорогие места, но все должно быть хорошо видно.

Неизвестно, замечала ли Инна восхищенные мужские и завистливые женские взгляды, которыми ее провожали присутствующие в зале. Жан-Поль замечал. Он даже как-то приосанился, и хотя и без того был достаточно представительным мужчиной, но внимание и интерес, который вызывала Инна, как бы придавал ему еще больше солидности. За пару дней, проведенных со своей подопечной, Жан-Поль настолько устал, что внешность Инны не производила на него такого сильного впечатления, как на окружающих. Теперь он видел в этом стройном, трепетном существе, изящном и похожем на «звезду немого кино», тайну, хрупкость и ощущение внезапного исчезающего видения…