Танец белых одуванчиков

Кирилл устроился на покрывале спиной к озеру. Не столько к озеру, сколько к девочке-одуванчику. Почему-то было ужасно стыдно жевать у нее на глазах. Мама вытащила из корзинки бутылку минеральной воды, бутерброды со сливочным маслом, вареные яйца и кулечек с овощами. К вареным яйцам Кирилл был равнодушен, он, как и отец, обожал яичницу на колбасе, а вот помидоры любил до безумия. И первым делом ухватил из кулька самый большой помидор.

На свежем воздухе, да у воды, да после купания поесть — милое дело! Самый обыкновенный бутерброд с маслом кажется необыкновенной вкуснятиной. И Кирилл крепкими молодыми зубами впивался поочередно то в бутерброд, то в сочную сахарную плоть помидора. Наслаждался жизнью, и попутно пытался разобраться в себе: с чего это его вдруг заинтересовала та странная девочка?

А девочка действительно была странная. Не красивая, не симпатичная, а именно странная. Красивой ее при всем желании нельзя было назвать: как же, разве "лысое" лицо может быть красивым? А потому Кирилл и был уверен в том, что она ему вовсе и не понравилась. Просто она была такая худенькая, такая беззащитная, что поневоле хотелось ее жалеть, оберегать, просыпался какой-то древний мужской инстинкт: покровительство, защита, опека. Она казалась такой слабой, неспособной выжить без его, Кирилла, помощи в этом мире…

И вдруг его такие благородные мысли разбились о крики. Вернее, криков-то и раньше хватало, на пляже никогда не бывает тихо. Кричат дети, кричат мамы, зовут своих малышей обедать. Кричат игроки в волейбол, кричат болельщики, кричат даже птицы. Но теперь почему-то оказалось, что крик раздался в наступившей вдруг оглушительной тишине:

— Помогите, она тонет!!!

Кирилл еще не успел оглянуться, еще не видел, кто тонет, но раненное сердце уже знало, уже захлебывалось кровью: она, она, его маленькая подопечная, его девочка-одуванчик! Забыв прожевать хлеб с маслом и помидором, ахнул, резко оглянулся, пытаясь найти, высмотреть маленькую белую головку с прилипшими ко лбу колечками среди купающихся. Надежда билась в мозгу: нет, не она, только не она, это не может быть она! Поперхнулся, подавился, закашлялся до рвоты…

Увидел только, как с рук рослого загорелого спасателя, как сказочный богатырь выходящего из бездны морской, свисает маленькая безжизненная головка с мокрыми веревочками-кудельками… В голове зашумело, замутилось, закружилось все вокруг, и Кирилл потерял сознание.

Потом, позже, уже дома, мама успокаивала его:

— Ну что ты перепугался, дурачок? Все хорошо, ее спасли. Ты был в обмороке, а потому не видел. Вот и думай, можно ли самому, без взрослых, ходить на пляж? Вам все кажется, что родители перестраховываются, а видишь, как оно бывает?

От сердца отлегло: жива! И пусть он никогда не увидит ее больше, пусть ужасно обидно, что так и не познакомился с нею, но она жива, его подопечная, его маленькая девочка-одуванчик, и это главное!

А потом пришло отрезвление. Он рано в этот день лег спать, перенесенный шок дал о себе знать. Да только заснуть сразу все равно не получилось — все еще переживал события жуткого дня, когда он чуть не столкнулся со смертью. Радовался, что все обошлось, но не прекращал себя корить за то, что позволил произойти беде. Ведь он должен был быть рядом с нею, а он… Пошел есть помидоры!!! И какой он после этого защитник?

Уже почти заснул, да в этот момент зазвонил телефон. Отца дома не было, и трубку сняла мама. Ах, как жаль, что Кирилл не успел заснуть, ах, как жаль! Потому что не надо бы ему слушать мамин рассказ бабушке, не надо бы знать страшную правду!