Танец Бешеной

– Ну тогда пройдем подробно по всем сомнениям и темным местам, – сказал Воловиков. – Весьма даже непринужденно – мы сейчас вроде как и не на службе, сидят себе частные лица и попивают чаек, обсуждают отвлеченные материи, вчерашний детектив по ящику. Тебе после таких невзгод полагается хотя бы коротенький больничный, я с доктором поговорил, он на пару дней выпишет… Так что обстановка у нас насквозь неформальная, тебя ругать и осаживать как бы и не могу, а ты можешь фантазировать вовсе уж неуемно. Ну, а Толик будет со стороны следить, чтобы мы не заигрались и не увлеклись до полного отрыва от реальности. С чего начнем? С убийств, поскольку с них все и началось? У тебя есть основания сомневаться, что девочек резал Паленый? Серьезные основания? Алиби у него никакого, тесак был при нем, есть две свидетельницы… Что против?

– Разве что показания художника. Но у него уже не спросишь…

– Вот именно. Замечу – художника пропитого и ненадежного. Находившегося в старых контрах с Казминой. Ему могло и померещиться с пьяных-то глаз. Если мы его исключим из общей картины, логические прорехи будут?

– Нет, пожалуй, – честно признала Даша. – Его как раз и исключили, кстати…

– В очередной драчке. А драчка случилась в том самом месте, где он не раз устраивал потасовки. Пойдем дальше. Значит, тебе устроили спектакль, чтобы создать впечатление, что Мастер прочно мертв… А ты не веришь, что он мертв?

– Не верю, признаться.

– И тот, кто признался, что Мастер – это Житенев, врет, а?

– Не думаю. Очень не похоже, чтобы он врал…

– Пожидаев не врет, но Мастер все равно жив… Нестыковка.

– Не знаю как и объяснить… – пожала плечами Даша. – Женщина меня, уж простите, поняла бы лучше, но все равно попытаюсь объяснить… Я перед ним, чтоб ему пусто было, голая стояла. И на коленках у него сидела. Я, знаете ли, баба нормальная, удовлетворенная, не из тех истеричек оголодавших, что от любого мужского прикосновения тащатся. Могу быстренько прокачать, чего партнер стоит… Так вот, когда он меня качал на коленках, я в нем мужика чувствовала. Настоящего. Если хотите, зверя. Характер и личность. Такое не сыграешь, бабы на эти вещи чуткие… А Веня Житенев по всем отзывам, даже нашего коронного свидетеля Пожидаева, – слякоть без твердого стержня. Пропитая медуза. Вы его тоже видели, сомневаться в такой характеристике будете?

– Да нет…

– Вот видите. Веня был – расслабленный алкашок. Это не он мне в той квартире экзамен устраивал. Нет у меня ничего, кроме женского чутья, но оно, знаете ли, иногда бывает получше суровых фактов.

Воловиков почесал лысину:

– Ты хоть представляешь, как это будет выглядеть в солидном кабинете? Капитан Шевчук категорически отвергает кандидатуру Житенева, потому что убеждена: так, как ее гладил по попке тип в маске, Житенев гладить никак не мог… Я твоим же оружием пользуюсь, иронию накачиваю. Как любой, кто все это выслушает…

– Нам нужно мнение высоких кабинетов, или мы опера?

– Ну, ежели опера… На том сборище на даче, где Паленого грохнули, Мастер был без перчаток?

– Без, – сказала Даша.

– А когда тебя выволокли во двор?

– Без.

– Как думаешь, когда начался захват, было у него время натягивать перчатки, чтобы не заляпать маску своими пальчиками?

– Вряд ли.

– А как по-твоему, смог бы он быстренько стереть свои пальчики, оставив только житеневские?

– Чушь.

– Ну вот, Дарья…

– Я не говорю, что наш свидетель Пожидаев врет. Мастеров могло быть два. Один – козел отпущения, мастер по дурацким обрядам, а второй настоящий, для серьезных дел.

– И в квартире, и на даче был один и тот же Мастер?

– Тот, уж это точно, – сказала Даша.

– Как же нам тогда быть с житеневскими пальчиками на маске с дачи? И с житеневскими пальчиками на той хате? Там ведь Мастер тоже был без перчаток?

– Без.

– Как же, у него такие тоненькие резиновые перчатки с житеневскими отпечатками, как у Фантомаса?

– Да нет, я бы кожей почувствовала… – уныло сказала Даша.

– Сама видишь, не вытанцовывается у тебя… Я в женское чутье верю, но ты не забывай, что алкаш в запое и алкаш в трезвом периоде иногда разные, как небо и земля.

– А про Шохина не забыли? – спросила Даша. – Про самозванного. Без серьезной причины так не рискуют. И не запасаются весьма убедительно сляпанным паспортом и прочими бумагами. В охране его бумаги проверили тщательно, ключи у него были практически такие же по виду. Чтобы внушить мне, что он настоящий Шохин, племянник, он у вневедомственников засветился, в квартиру полез – хотя хозяева в любой момент нарисоваться могли. Он нас навел на Анжелику…

– И что? – прищурился Воловиков. – Дарья, а что мы, собственно, поимели полезного оттого, что нас навели на Анжелику? Узнали, что она – шлюшка из усачевского шалмана. И только. Ценность информации равна нулю. Ладно, шлюшка. Но ее показаний по убийству Ольминской сей прискорбный факт никак не опроверг. Ничуть не опровергает, ты сама говорила…