Танец для двоих

— Во всем виноват Персиваль. — Персивалем звали сына Марии-Луизы. Тетя вздохнула. — Его следует отдать во флот. Только служба сможет исправить похотливого мальчишку.

Тетя посмотрела на меня:

— Сейчас, мой ангел, мы должны подыскать тебе подходящую одежду. Ты не можешь ехать в Инскип-парк в таком виде!

На мне были черное бархатное платье, которое я взяла у Тиффани, и вышитая бисером повязка в индейском стиле вокруг головы. Платье доставало почти до пола. Повязка закрывала небольшой синяк над глазом, который поставил мне Пирс в порыве страсти.

— Пойдем-ка наверх, посмотрим, что удастся найти.

Мы поднялись по лестнице, оставив пекинеса в столовой. Он приподнялся на задних лапах, положил передние на стол и принялся с шумом вылизывать наши тарелки.

В тетиной гардеробной пахло французскими духами. Агнес продолжала следить за тетиными нарядами. Вряд ли сейчас в этом была необходимость, тетя предпочитала носить самые простые вещи. Она говорила, что провела слишком много времени в дорогих платьях и сейчас хочет немного отдохнуть.

— Посмотри-ка на это! — Тетя вытащила из шкафа серый плащ и юбку. — Дотронься руками! Чувствуешь, какая мягкая ткань? Это альпака. Я надевала плащ, когда мы ездили в Париж. На голове у меня была шляпа, отороченная шиншиллой, а вокруг шеи шиншилловое боа. Но сейчас это выглядит старомодно.

Тетя любила отдавать мне свои вещи. Но в большинстве случаев я отказывалась принимать их. Они совершенно не подходили к тому стилю жизни, который я вела.

— О, это платье! — Тетя держала в руках кусок белого муара, вышитого серебром. — Оно было слишком узким. Его ужасно тяжело было надевать. Я задыхалась в нем. Однажды на балу, кажется в Риме, я зацепилась за что-то и потянула нитку. Родди прижег нитку своей сигарой. Я провела остаток вечера с черным пятном на заднице. Иногда он был просто невыносим. Посмотри, Агнес постирала платье, но пятно все равно заметно. В любом случае это не годится для ленча.

Мы рылись в комоде, пока не наткнулись на прелестное бледно-зеленое платье.

— Шелк и кашемир. Легкое как пушинка и очень модное! — Тетя захлопала в ладоши. — Сейчас нам надо найти тебе теплый плащ. Милисента Инскип — самое непрактичное в мире существо. Я подозреваю, что дом у нее очень грязный и холодный.

Тетя выбрала замечательное манто из черной норки.

— Тебе не кажется, что на мне будет слишком много вещей?

— Чепуха! Главное, чтобы ты не замерзла! Ничто так не портит внешность, как красный, распухший от насморка нос. — Тетя продолжала рыться в комоде. — Теперь нам надо найти подходящую обувь.

В конце концов она нашла пару замшевых туфель светло-зеленого цвета. Туфли подходили по цвету к платью и были на высоких, четырехдюймовых, каблуках.

— О Боже! Я думаю, Инскипы будут поражены моим чудесным нарядом. Может быть, стоит надеть твидовую юбку и свитер? — спросила я с сомнением.

— Ни в коем случае! Я не хочу, чтобы они подумали, будто моя племянница одевается как нищенка. — Тетя яростно настаивала на своем. — Почему бы тебе не примерить платье сейчас?

— Если я стану мерить его, то не успею повидать Дженкинса. Ты знаешь, как рано он ложится спать. — Я не хотела снимать повязку с головы в присутствии тети.

— Хорошо. Беги к нему, моя крошка! Я попрошу Агнес принести вещи в твою комнату. Когда ты вернешься, я уже буду в постели, поэтому давай попрощаемся сейчас! Передай Джайлсу, чтобы он вел машину очень осторожно. Не забудь позавтракать перед дорогой. Я напомню Беттине приготовить овсянку и яйца с беконом.

Мне удалось уговорить тетю обойтись без овсянки, но она настаивала на яичнице с беконом. Не желая тратить время на пустые препирательства, я согласилась. Поцеловав тетю на прощание, я побежала вниз по лестнице к двери, ведущей в сад. Было уже около десяти, темнело, но я была хорошо знакома со всеми тропинками. В самой дальней части сада стоял коттедж, в котором жил Дженкинс, садовник моей тети.

Я открыла дверь. Дженкинс сидел в своем любимом кресле возле камина. Он дремал, уронив голову на грудь, положив ноги на стул. В комнате стоял запах земли, зеленых растений и табака. Он казался мне приятней аромата дорогих духов. Стол был застелен газетами, на которых стояли подносы с семенами. Дженкинс занес их в дом, чтобы укрыть от холода. Шторы были раздвинуты. На подоконнике стояли ящики с ростками картофеля. Когда я захлопнула за собой дверь, Дженкинс проснулся:

— Виола, моя дорогая!

Он встал, широко улыбнулся и расставил руки, чтобы обнять меня.

— Привет, папа! Как дела? Еще нет и десяти, а ты уже спишь.

Дженкинс, мой отец, посадил меня в кресло и вытащил из кармана серебряные часы. Часы зазвенели, когда Дженкинс взглянул на них.

— Видишь? Эти часы никогда не подводят, — сказал он. — Я закрыл глаза всего лишь на минутку и, кажется, задремал. Ладно, давай оставим это! Как ты? Хочешь, я согрею чаю?