Танец для двоих

– Считай, ты выиграл, укротил строптивую преподавательницу, – губы Тарьи дрогнули в усмешке. – Обещаю не доставлять хлопот, если сам не спровоцируешь. А остальное… – она вздохнула и покачала головой. – Твои поцелуи… Давай обойдемся без мелочной мести.

– Я никогда до нее не опущусь, – сквозь зубы пробормотал Норман.

Оборотница его обидела. Решить, будто он измывается над женщиной в беде! А ведь не далее как в феврале та же Тарья пострадала от его выходки. Может, не так уж она не права, Норман от этого злится. Сам виноват: первое впечатление – самое стойкое, а проректор умудрился его испортить.

– Не знаю, на что ты намекаешь, – лорд Шалл сел, скинув остатки сна, – на что надеешься, но твоя личная жизнь меня не волнует. Ну пожалел, добавил лишний запах для Роншей.

Он встал и начал зло, порывисто разбирать постель, демонстративно не замечая мрачной Тарьи. В следующий раз подумает, не все ему обиды глотать. Или скромница-недотрога в действительности хотела замуж? Для того и разговоры о тяжкой женской доле, набивание цены холодностью к мужчинам. Если бы действительно собиралась остаться старой девой, не льнула бы в постели, не отвечала на поцелуи.

– Пожалел, значит?! – Тарья вырвала у проректора еловую лапу, едва не оцарапав лицо, и зашвырнула подальше. – Весь такой благородный, всепрощающий! Подсунули бедному жену, с которой нужно спать, целоваться. Да я, если хочешь знать, тоже не в восторге, и…

– Не кричи, пожалуйста, – Норман приложил палец к ее губам, заставив оборотницу подавиться воздухом из-за подобной наглости. – Мы не в академии.

Хранительница ударила его по руке, сгребла оставшиеся ветки и зарыла под снегом. Ее трясло от переполнявших эмоций.

– В академии я бы молчала, потому как не хочу потерять работу, – не оборачиваясь, прошипела она. – Милорд проректор живо бы напомнил о нарушении Устава. Ну, что еще скажешь? Говори, и распрощаемся. Как-нибудь выберусь, чтобы не стать виновницей гибели драгоценного племянника леди Шалл. Я и так проклятие рода, не хочу, чтобы Элла вытащила последние монеты из чулка и наняла проклятийника.

Оборотница сама не понимала, отчего ей так плохо. Обидные слова сами слетали с языка; сердце щемило. Казалось, внутрь засунули кусок льда, и он медленно таял, раня острыми углами льдинок.

Тарья пару раз глубоко вздохнула, закрыв лицо руками, и обернулась к Норману. Отчего он молчит? Другой бы давно вернул кольцо и ушел, благо друг-демон наверняка не бросит, вытащит, а проректор стоял, широко расставив ноги, и пристально ее разглядывал. Сложно сказать, какие эмоции он испытывал, но Тарья точно не ожидала услышать:

– Тяжело?

Оборотница медленно кивнула и отвела глаза. Казалось, на плечи свалились все горы мира, усталость сгорбила спину. Внутри поселились горькая пустота и чувство вины. Вспомнилось, как Норман точно так же сорвался на нее, а потом извинился. Может, теперь им обоим следует сделать то же самое?..

Тарья тайком коснулась губ. Сон не стер с них вчерашние поцелуи, которые перевернули мир с ног на голову.

Норман шагнул к оборотнице.

– Забыли! – он на краткий миг привлек ее к груди и отпустил. – И не надейся, не брошу. Шаллы – народ упрямый и жутко ответственный. Раз уж поклялся, поздно хвост поджимать. Да и стоило пробираться в кабинет Дарриуса, – хмыкнул Норман, – убивать темного и трепать нервы вампирам, если собрался остаться не у дел? Словом, завтракаем, заметаем следы и перекидываемся. Или стесняешься? – проректор бросил на спутницу быстрый хитрый взгляд.

Тарья не поддалась на провокацию и со смешком предупредила:

– Не дождешься, смотреть не стану.

И, понизив голос, не веря, переспросила:

– А ты действительно залез к императору?

– Ну да, – Норман говорил о вчерашнем приключении, как о будничной прогулке. – Он как раз обсуждал ритуал с исполнителями. Тут не только твоя жизнь на кону.

Тарья выслушала короткий пересказ чужих планов и решительно направилась к ближайшим кустам. Вернулась она уже в обличии Снежной кошки. Одежду не бросила, зажала в пасти и, ткнувшись в ногу лорда Шалла, молчаливо потребовала куда-то ее пристроить. Расставаться с ней Хранительница категорически не желала.

Норман покрутил пальцем у виска.

– Ты бы еще взобралась на дерево и, размахивая рубашкой, орала: «Я тут!» Тряпки – дело наживное, а лишнее внимание нам ни к чему, хватит твоей экзотичной внешности.

Выплюнув узелок, Тарья взмахнула хвостом и затерялась среди ветвей. Проректор позавидовал тому, с какой легкостью она взобралась по стволу. Кошка и есть кошка, даже если она значительно больше домашней мурлыки. Вот показалась серебристая мордочка – оборотница высматривала погоню. Восходящее солнце красным золотом играло на светлой шерсти, казалось, она горела. Красота неимоверная! Норман залюбовался, позабыв о том, что ему тоже нужно перекинуться. Нечего и думать месить снег в человеческом обличии, да и след сложнее взять, если убегает зверь.

Да, такую кису не погладишь. Клыкастая! Впрочем, в обыденной жизни Тарья тоже не безобидная овечка.