Танец для ледяного мага (СИ)

Счастья тебе, моя солнечная девочка, и пусть этот итальянец окажется действительно таким надёжным, каким кажется.

Глава 17 Инга

Мы остались ночевать у родителей. Я в своей комнате, а Сержио постелили в гостевой. Закончить чаепитие, естественно, не удалось. Мои эмоции притупились, я загнала в себя и отчаяние, и боль, и чувство потери. Испытывать последнее, казалось бы, было неправильно и странно, но оно грызло меня изнутри. Столько боли было во взгляде Мэтта, столько отчаяния, что я просто не могла выбросить его из головы. Хотя очень, старалась, честно.

Мама тоже была не себе. Потерянная, озябшая. Она жалась к папе как будто в попытке спрятаться от реальности. Я смотрела и не понимала — казалось, что ей больнее, чем мне. Хотя куда уж.

Лишь мужчины держались с достоинством. Впрочем, если говорить о папе, то ни разу не видела его выходящим из себя. Рассудительный, спокойный, надежный как скала. Очень тщательно и умело скрывающий свои эмоции. Но я видела, что даже ему не по себе. Переживает за меня? За маму?

Мы разошлись по комнатам сразу, как навели порядок в гостиной. Перемывая вручную мамин фарфор, которым она так дорожила, что не доверяла стерилизатору, я радовалась, что слезы мешаются с водой, и можно утираться мокрой рукой. И никто этого не заметит. Или сделают вид, что не замечают.

Уснула я быстро, буквально провалившись из одной действительности в другую. Мне приснился Мэтт.

Во сне я была маленькой девочкой. Лет восьми-девяти. Мэтт привел меня в городской парк развлечений.

— Я хочу на Гору Ужаса, — топала я ножкой, зная, что мне не откажут.

— Ты слишком маленькая, Ириска. Вон, там написано, что аттракцион для детей с десяти лет.

— С родителями можно, — вмешивается в наш разговор служащая парка.

Я умоляюще гляжу сверху-вниз, и Мэтт обреченно кивает, соглашаясь. Он никогда мне не отказывал. Просто физически не выносил вида моих слез. И да, я это понимала и этим пользовалась. Родители тоже меня баловали, но там я знала предел. С Мэттом предела не было. Мне было позволено решительно все. Единственный запрет, из-за которого я дулась на него в детстве — прилюдное использование магии. Мне так хотелось похвастаться его фигурками, что он делал для меня, но это оставалось единственным, в чем он мне отказывал.

После Горы Ужаса я тащу Мэтта в Пещеру Хаоса, Лабиринт, Храм. Чем выше, тем лучше. Чем страшнее, тем интереснее. Если с ним. Он покорно выполняет все мои капризы, покупает огромного медведя, про которого мама дома пробурчит под нос: «очередной пылесборник», привозит домой под самый вечер, сдает родителям и, мне кажется, что я слышу, как он облегченно выдыхает. Конечно, я была уверена, что мне показалось.

Я проснулась еще затемно и до самого рассвета лежала, размышляя. Кем я была для него? Маленьким избалованным ребенком. Но он приходил к нам регулярно, возил меня развлекаться, превращая каждую встречу в праздник. Неудивительно, что я так ждала каждого его прихода. И, хотя к вечеру он явно уставал от моих капризов, днем он искренне веселился — улыбался, смеялся, подшучивал. Я чувствовала это обостренным детским чутьем и еще больше стремилась к нему.

Когда он уехал — внезапно и не попрощавшись, родители повезли меня в тот парк, что мне приснился. Те же качели, горки, батуты. Но все было не то. Мне не хватало его насмешливых подбадриваний, шутливых комментариев, деланных мучительных вздохов, когда я тащила его на очередной штурм. Неудивительно, что я его ждала. Что, став старше и узнав о начертании, стала ждать еще нетерпеливее, еще сильнее. Неудивительно, что я влюбилась. И, что самое грустное, кажется, люблю до сих пор.

Когда решила, что можно уже спускаться, не боясь разбудить остальных, я умылась, переоделась и пошла на кухню, стараясь все же не шуметь. Зря опасалась. И родители, и Сержио уже сидели в столовой, соединённой с кухней, негромко переговариваясь.

— Котенок, — заметила меня мама и поднялась, чтобы налить чай, — садись.

У нее были чуть покрасневшие и припухшие глаза, но, в целом, она явно была более спокойна, чем вчера. Наверное, папа нашел нужные слова, чтобы ее утешить. Как и всегда.

— Доброе утро, — сказала я, вложив в голос максимальный запас бодрости, и села рядом с Сержио. Он нашел мою руку и чуть сжал пальцы. Жест поддержки. Интересно, что бы сделал Мэтт, окажись он на месте Сержио и желая меня подбодрить? Скорее всего пошутил, заставил улыбнуться, пусть и через силу для начала. Да какая теперь разница? Лишь мысли о несбыточном, навеянные сном.

Улыбнулась лучезарно родителям, поймала недоверчивые взгляды в ответ и повернулась к начертанному:

— Расскажи, пожалуйста, побольше о свадьбе своей сестры.

— Ваша сестра выходит замуж? — мама приняла подачу, поняв, что я отчаянно не хочу обсуждать события вчерашнего вечера.

— Да, — как и в машине, Сержио просветлел, когда заговорил о сестре, — свадьба шестнадцатого апреля, в Испании. Эстель специально ждала середину весны.