Танец гюрзы

Тот не замедлил явиться. Владимира он заметил сразу, но направился к нему только после того, как выпил бокал с золотистым коктейлем.

– Ну что, Вован, готов для новой партии? – спросил он. – Смотри... сегодня я злой, буду играть до полного разорения.

Стоявший за спиной Винни «питбуль» хмыкнул и принял из рук хозяина пиджак.

– Ну что... для начала по «пятихатке», – сказал Винни и посмотрел на Владимира. Свиридов лишний раз подивился тому, с каким упорством этот тип дразнил фортуну, выбрав себе в партнеры самого опасного человека, которого только можно было найти. Его, Свиридова.

– По «пятихатке» так по «пятихатке», – индифферентно откликнулся Свиридов и пригладил седеющие виски парика.

Игра началась. Официант принес виски со льдом, Виноградов выпил, Свиридов лишь пригубил...

– Ты вообще кто такой? – спросил Толя, нацеливаясь кием в шар. – Чем занимаешься?

– Программист я, – ответил Свиридов, сказав первое, что пришло на ум. – Из Питера. А тут гощу у брата. Скоро уеду обратно домой.

– Из Питера? – переспросил Толян. – Программист? Значит, в компьютерах жестко шаришь? Типа там хакер? В Интернете рубишь?

– Ага, – сказал Владимир. – Куда ж современному человеку теперь без Интернета.

– Давно в бильярд играешь?

– Да уже лет десять с хвостиком, – честно ответил Свиридов.

– А я с малых лет.

– Да я смотрю, ты и сейчас не очень стар. Помладше меня на десяток, а то и больше.

– Ты че, по возрасту, что ль, паришься? – переспросил Виноградов. – Да не менжуйся. У тебя рука-то, я посмотрю, как у молодого. Удар поставлен классно.

– Что верно, то верно, – без ложной скромности ответил Владимир и нацеленно ударил шаром по другому, который по длинной траектории угодил во второй, а тот свалился в лузу. Впрочем, как и первый. – А как вот тебе такой дуплетик, Анатолий Ильич?

Толян скривился: удар Свиридова был очень удачен и исполнен мастерски.

– Пойду-ка я отолью, – сказал он. – Че-то моча стукнула в брюхо. Погоди, Вован.

– Угу.

– Гусь, со мной, – сказал Виноградов, и длинный, жилистый и в самом деле чем-то похожий на гуся здоровяк последовал за боссом. Перед Виноградовым следовал «питбуль». Вот такая охранная зоологическая коллекция.

Свиридов усмехнулся, вспомнив слова из монолога какого-то известного сатирика: «Жалко „новых русских“! Жалко, что тут скажешь! Они даже в туалет спокойно сходить не могут – сначала секьюрити вперед забежит и посмотрит в унитаз: не блеснет ли оттуда дуло киллера, которое прострелит их хозяину нижнюю голову...»

Он допил свое виски и двинулся вслед за трио Виноградов – два охранника. Гусь и Винни прошли в огромную белую дверь с золоченым мужским силуэтом и буквой G – «gentlemеn». «Питбуль» же остановился перед ней и застыл в стойке плохо дрессированной гориллы, выслеживающей свой гипотетический обед.

Свиридов оглядел пустынный коридор с фигурой охранника где-то метрах в пятидесяти от туалета, у большого стрельчатого окна, а потом шагнул к «питбулю».

– Погоди, – сказал тот. – Там босс.

– А если я в штаны наделаю, так ты мне их стирать будешь? – насмешливо спросил Владимир.

Тот грозно насупился.

– Борзеешь, мужик. Думаешь, сгонял с Толяном три партии в бильярд, так теперь типа сам черт не брателло? Держи дистанцию, баклан.

– Чего-то ты сегодня невнимательный, – сказал Владимир добродушно. – В сортир еще не ходил, а ширинка не застегнута. Все хозяйство засветил.

Тот машинально опустил голову и тут же получил такой удар по голове, что закатил глаза и сделал попытку без чувств рухнуть у двери, но Владимир успел перехватить обмякшее плотное тело и, раскрыв дверь мягким тычком ноги, втащить в «предбанник» и свалить его у белой итальянской раковины.

А затем запер дверь на замок.

Потом Владимир открыл вторую дверь, ведущую уже в туалет, и направился к кабинкам. Их было три. Впрочем, понять, в какой именно был Виноградов, было несложно – у правой кабинки торчала длинная фигура Гуся.

Свиридов шагнул к нему и, прихватив сзади за шею, сжал в жестком захвате. Тот дернулся, как придушенная рыхлая курица, и безжизненно повис в руках Владимира. Владимир аккуратно уложил его вдоль стены с заботливостью, с которой отец укладывает малолетнего сына, и распахнул легкую белую створку, за которой смутно маячил силуэт грузного мужчины.

Тот резко обернулся и посмотрел на Свиридова. Потом дернулся и, резко застегнув ширинку, бросил через плечо:

– Да ты че, Вова, берегов не чуешь совсем? Как тебя эти болваны пустили? Ты че, в нату...

– Молчи, козел, – сказал Владимир и, выхватив пистолет, ткнул им в бок Виноградова так, что тот скривился от боли и открыл было рот для хриплого матерного проклятия, но Владимир схватил его твердыми пальцами левой руки за нос и, бесцеремонно притянув к себе, проговорил: – В общем, так, Толя. Сейчас мы идем отсюда, садимся в твою машину и ведем короткую содержательную беседу. Если вздумаешь нервничать и буйствовать – пристрелю, как собаку. Все ясно?

– Я не понял... – проговорил тот голосом переводчика третьесортных голливудских блокбастеров. – Ты что, Вова... мусор? Так я тебе не советую. Уволят к ебеням, Вова. Лучше пусти, и будем считать, что ты перепил. Ты что, Вова... жить надоело, баклан?

– Не гнуси, Виноградов, – ответил Свиридов голосом, от которого на спине Анатолия Ильича выступил холодный пот. – Не бери меня на понт. Я не из мусарни.

Тот захлопал ресницами, а потом проговорил:

– А кто же ты тогда такой, программист Володя из Питера... ФСБ?

– Почти, – сказал Свиридов. – Так мы пойдем в твою тачку и поговорим или устроим коллоквиум на тему «Основополагающий волюнтаризм Артура Шопенгауэра»?

– Да я... – начал было тот, но тут же получил такой удар по почке, что придушенно застонал и почувствовал на своем затылке стальное касание пистолетного дула.

– Разгибайся, сука, – прозвучал холодный голос Свиридова. – Думаю, если я тебя здесь пристрелю, много людей скажет мне спасибо. Правда, тебя к этой категории населения не отнесешь. Иди, Толя, и не потей. В общем, так... Сейчас мы идем к выходу. Своим скажешь, что нужно обсудить одну приватную проблему. Если пикнешь – убью. При всех. Мне все равно, запомни: меня здешние хлопцы не смогут взять. Можешь спросить у своих горе-охранничков, которые валяются вот тут, в сортире.

Толян смотрел на холодное лицо Свиридова и не столько слышал, сколько чувствовал слова – холодные, тяжелые, беспощадные, – которые падали один за другим и буквально припечатывали к дорогому матово-белому кафелю.

И еще – он чувствовал, что его случайный партнер по бильярду не блефует и не берет его на испуг.

Такой может...

– Пошли, – холодно сказал Владимир.

Они прошли мимо вырубленных Свиридовым Гуся и «питбуля», Виноградов шел чуть впереди, Свиридов сзади, засунув руку с пистолетом под пиджак.

– Сейчас мы войдем в зал, и ты будешь рассказывать мне какой-нибудь тупой анекдот. Пройдешь мимо своих, между фразами бросишь им, что сейчас вернешься. Главное, не умолкай ни на секунду. Слова – индикатор душевных процессов. Задумаешь нехорошее – я сразу почувствую. Будешь молчать больше трех секунд – стреляю. Ясно, Толян?

– Я-ясно.

– Начинай.

– Что ра... рассказывать-то? – поспешно отозвался тот. Вероятно, после предупреждения Свиридова он предпочитал не хранить молчание и секунды. – А? Что рассказывать-то... Вова?

– А что-нибудь про «новых русских».

– А-а-а... ну... типа... типа женится этот «новый русский» на простой чиксе... девушке. А будущая теща типа ему... говорит, значит: «Да ты ж этот... дебил. Гвоздя забить не можешь!»

«Новый русский» так кипежнул... возмутился так и грит:

«А на хера оно мне нужно! На хера оно мне нужно? То есть типа... на хрена...»

В этот момент они миновали бильярдный стол, за которым стояла охрана, и Свиридов незаметно от амбалов ткнул пистолетом в бок Виноградова, и последнее «на хрена» было проглочено, а вместо этого Виноградов быстро выпалил секьюрити:

– Я щас... приду. Играть и пить... пиво... всем! – неожиданно для самого себя рявкнул он, и охранники недоуменно воззрились на нервного босса.

– Так что там про гвоздь, Анатолий Ильич? – самым непринужденным тоном спросил Свиридов.

– А... про гвоздь... типа гвоздь забить не можешь, – повторил Виноградов и вытер мелкий бисерный пот со лба и висков. – Значит... на хрена оно мне это нужно... м-м-м... у меня по этому делу специалисты есть. Кого хочешь забьют! Ну че... н-не веришь? Ну давай адрес... Гвоздя.

– Актуальный анекдот, – сказал Владимир, галантно открывая перед толстяком дверь. – Давай, выходи. Чего это ты замолчал?

– Уже уходите, Анатолий Ильич? – спросил охранник на входе, тупо воззрившись на Виноградова, на котором не было ни пальто, ни даже пиджака. – А что это...

– Да... то есть нет, – поспешно ответил Виноградов и оглянулся на Свиридова. – Сейчас...

Он вышли на улицу. С Волги дул свежий порывистый ветер, и легко одетый Винни начал ежиться: не спасал и внушительный подкожный слой жира. Поэтому он облегченно вздохнул, сев по приказу Свиридова за руль своего «Мерседеса».

– Ну... трогай, – сказал Владимир. – Чего смотришь? Отъедем на пару кварталов, что тут на парадном входе светиться... Ну, че копаешься? Водить-то хоть умеешь? А то небось только на шофере своем катался, верно?

– Ты кто такой? – лихорадочно спросил Винни, заводя двигатель. – Программист...

– Да так, любопытствующий, – холодно ответил Свиридов. – Хочу задать тебе несколько вопросов и услышать на них содержательные и исчерпывающие ответы.

– Какие еще... вопросы?

– О партийности, идейности и семейном положении, – ответил Владимир ткнул пистолетом в мощную шею Толяна. – Хватит метелить языком. Поехали.