Танец меча

Следы глубоко отпечатывались на влажной зем­ле. Троилу нравилось разглядывать свой четкий след. Он осторожно поднимал HOiy и осторожно опускал ее, чтобы отпечатки подошв не размазыва­лись. Буслаев же по привычке шаркал пятками.

— Хорошо тут… осень… — Троил забросил сук в кленовые кроны.

— А в Эдеме осени нет? — удивился Меф.

— Понимаешь, осень — это все же немного уми­рание. В Эдеме смерти нет. Значит, и осени. Там всегда трепет ранней весны, радость поздней весны

и одновременно полнота лета.

Закинув голову, Троил пробежал несколько шагов, ловя ноздрями ветер. Поднял сухую ветку, крута­нул в руке, махнул с потягом на себя. Меф прикинул, что кистевой удар у него приличный.

— Я худший из стражей света. Многое делаю не вовремя. Когда не надо, спешу, когда не надо, мед­лю. И мысли ко мне приходят часто совсем лишние, неправильные… Говорю вполне серьезно, без кокетства! — сказал вдруг Троил.

Меф недоверчиво прищурился:

— То есть вы даже бестолковее Корнелия? Троил улыбнулся морщинками у глаз.

— Возможно.

— А почему тогда..? — Меф не договорил.

— Генеральный страж — я, а не Корнелий? Ну, может, потому, что я в полной мере понимаю, как мало могу. Не ищу сил у себя, а ищу в другом месте… Это чудовищно сложно — не верить себе, потому что мы все кажемся себе безумно умными.

— Безумно умными, — повторил Меф.

Он слушал Троила жадно, гораздо вниматель­нее, чем Дафну, хотя и она порой говорила нечто похожее. Слова должны подпираться истиной, не­поколебимой убежденностью, правдой, приме­ром. Только тогда они имеют вес. У Троила все это было.

Есть вещи, о которых предпочитаешь не думать, существуя в уютной зоне самообмана. Человек вы­страивает вокруг них забор и никогда за него не за­ходит. Но это все равно как, имея на ноге гнойную рану, натянуть сверху джинсы и притвориться, что раны нет.

— Ты не раздумал? — спросил вдруг Троил. Буслаев не сразу понял, что речь идет о бое с

Ареем. Когда же понял, то сказал: «Нет».

— Хорошо, — кивнул Троил. — Свобода выбора есть свобода выбора. Твой эйдос мы мраку не отда­дим. Ну а тело… жалко его, конечно, но все равно это глина и части растений.

Меф невольно посмотрел на свои руки. Глина глиной, но они ему нравились.

— Я немного боюсь другого: вдруг ты победишь Арея? — продолжал Троил.

Буслаев остановился.

— Боитесь? — не поверил он.

— Опасность не в самой победе. Но если кто-то победит Арея из тщеславия или упрямства, то сам станет новым Ареем. Новым первым мечом мрака! Значит, победить надо не внешнего Арея, а Арея в себе. Тогда и внешний Арей погибнет сам собой: ему не в ком будет гнездиться. Вроде Тартар под землей, но на самом деле он в сердце.

Меф растерялся. Он понял, что как бы он ни по­ступил — победил или не победил, — в любом слу­чае получится типичное не то. Это испортило ему настроение.

— Не волнуйтесь! Арей меня прикончит, — бряк­нул он.

— Я не волнуюсь. Лучше расскажи о щите. Как он тебе? — спокойно сказал Троил.

— Нормально. Я почти его не вызываю. Он и так работает.

— А ты… м-м… он тебя устраивает? Не чувствуешь в нем ничего особенного? — как бы между прочим спросил Троил.

Меф пожал плечами. На оружие и доспехи он смотрел глазами Арея. Любить можно только меч. Остальное — металлолом, который, впрочем, быва­ет полезен.

— Щит и щит. По-моему, лучше, когда клинок противника попадает в железку, чем в тебя, — отве­тил он небрежно.

Троил кивнул.

— Ну-ка, покажи меч! Мне давно любопытно было на него взглянуть, — попросил он.

Меф озадачился. Такой просьбы он не ожидал. Для мечника показать меч — это больше, чем для художника — картину. Недаром самураи, сохранив­шие древнее отношение к мечу, резали себе палец всякий раз, когда без повода извлекали клинок из ножен.

Все же отказать он не решился.

— Только не касайтесь его, а то он у меня дико­ватый, — предупредил он.

— Договорились, — серьезно пообещал Троил.

Меф поднял руку и вызвал из небытия свой лю­бимый меч со скромной рукоятью без узоров и ско­лотым, как зуб, концом.

Семь событий произошли в один момент.

(1) Ворона на куче листьев с негодующим карка­ньем слетела в сторону. (2) Из кучи листьев выско­чил юркий, весь в черном, карлик — страж мрака, убийца из клана Эстика. (3) Не пытаясь приблизить­ся, левой рукой карлик сделал резкое движение. Не­понятным образом его ненависть просочилась и в Мефа, и, повторяя его движение, он испытал тот же восторг и то же возбуждение. (4) Арлон выхватил флейту, но опоздал. (5) Грифон прыгнул, но тоже не успел. (6) Генеральный страж вскрикнул. (7) Кли­нок Мефа, который генеральный страж безуспешно попытался отвести рукой, вонзился Троилу в грудь. Меф вырвал его, и кровь с клинка сразу исчезла. Меч жадно впитал ее, не потеряв ни капли.

Секунду спустя карлика в черном подхватило сильнейшей боевой маголодией и, как лягушку, рас­шибло о ближайшее дерево. Его на треть полный дарх застрял в коре. Грифон, которого никто боль­ше не держал, прыгнул на Буслаева сзади. Лапы вжа­ли его лопатки в землю. Меф не мог не то что шевельнуться — даже вдохнуть. Грифон был тяжелый, как плита. Меф слышал яростный клекот и щелканье клюва.