Танец на крыльях

— Отлично! — прокомментировал я собственные мысли, чем еще больше расстроил отца.

4.2 Женя

К дому я подъезжал уже в приподнятом настроении. Вызов с незнакомого номера привлек внимание тем, что был настойчив и уже в третий раз призывает меня к общению. Кто ж там такой упертый?

— Да, — рявкнул я в трубку

— Жек, вот скажи, с кем можно базарить в такую рань? — оглушил меня Геныч. — Ты вообще-то спать еще должен!

— А какого ж… ты звонишь, когда я сплю?

— Дружба, Евгений, — это понятие круглосуточное. Не слыхал о таком?

— Да-а — что-то было… Я пару часов назад тоже пытался с тобой задружить, но твоя мобила была в отключке. Ты откуда звонишь, кстати?

— Да хер его знает, Жека, забери меня отсюда, а то меня какие-то фрики в плен взяли.

— Они тебя не обижают, маленький? — развеселился я.

— Жек, они принуждают меня к сожительству, но я уже проспался и… не смогу. Они ведь типа телки, но какой-то очень страшной породы и это… их много.

Человеку, не знающему хорошо моего друга, бывает обычно сложно определить, в какой момент он шутит, а когда серьезен. Но я один из немногих близких Генычу людей, и всегда способен услышать его грусть даже сквозь искрометный юмор. Сейчас в его голосе сквозила паника, что само по себе странно.

— Геныч, скинь мне координаты, я уже еду, — я сделал круг почета, объезжая свой дом, и выехал со двора.

— Да какие координаты, я мобилу похерил…

— Ну, ты же звонишь с чьей-то трубы… — растерянность Геныча начинала подбешивать.

— Да с этой трубы еще дедушка Ленин звонил… Непонятно вообще за счет каких ресурсов она функционирует. Жек, сдается мне я где-то на "Камчатке", но не уверен, я плохо этот район знаю.

"Камчатка" — был и остается одним из самых неблагополучных и криминальных районов нашего города. И именно там выросла Диана. Уж она наверняка отлично знает эти дремучие трущобы. Подумать только, самая роскошная женщина появилась из такой отстойной дыры. Однако в своем бандитском закутке она двенадцать лет была в безопасности, пока по воле судьбы не очутилась в престижном культурном районе, в семье облизанных интеллигентов. Пути господни…

— Э, Жек, ты там что — передумал меня спасать? — напомнил о себе Геныч.

— Да думаю я! Ты адрес спросить можешь? Кто-то же дал тебе трубу?

— Никто не дал, я сам взял, пока оно спит, и вышел на балкон позвонить.

— А оно — это кто? — в голову полезли страшные предположения.

— Это хозяйко трубы и, чтоб ты там не думал — оно с сиськами, — приглушенно просипел друг, развеяв мои опасения. — Жек, тут дома все такие… короче, очень страшные, двухэтажные, на фашистские бараки похожи, а адресов вообще не видно.

— И откуда ж в таких домах балконы?

— А я в самом козырном доме — четырехэтажном небоскребе и тут есть маленький балкончик, опасный, правда. Слышь, брат, мне кажется, я за переездом, потому что таких домов я в нашем городе больше нигде не видел.

— Геныч, я, конечно, уже мчу, но прикинь, если не в ту сторону… Ты на улицу можешь выйти? Осмотрись там…

— Жек, я не могу, я это… как бы, голый, — хохотнул Геныч, но в голосе послышалось смущение.

Смущенный Геныч!.. Че-о-орт! Я прибавил газ.

— Держись, братан, ты сам-то как — в порядке?

— Да башка трещит, — прогудел Геныч и вдруг как заорал: — эй, мужик, это какая улица?.. Да-а? А дом какой?.. Сам туда иди, колдырь е*учий!

Несмотря на тревогу за друга, я заржал. Успокаивало, что если он на ногах, то с ним уже вряд ли что-то случится. И все же, я торопился, как мог. Генычу редко требовалась чья-либо помощь, и игнорировать его просьбу я не имел права. Почему он голый-то? И во что мне его одевать?

— Жека, я все узнал — это улица Паровозная. Точняк она — я недавно слышал гудок. А дом — не знаю какой… Но я думаю — первый, и он же последний. Все остальные на дома вообще не похожи. Ты это… ищи четырехэтажку и смотри по балконам — как увидишь голого мужика — это я.

— Ты ох*ел? Зайди в хату — простудишься.

— Не могу, Жек, там воняет… А я тут себе коврик под ноги постелил.

Бля-а-а… Я вдавил газ в пол. Воскресенье перестало быть грустным.

*****

— Геныч, но как?

— Как-как — где напи*дился — там и сгодился, — хмуро прорычал друг и отвернулся.

Геныча я обнаружил быстро и, как не смешно, — именно на балконе и в чем мать родила. Остается загадкой, как хлипкий убогий балкончик выдержал тушу моего друга и как его еще раньше не загребли в местное отделение. Хотя, сомневаюсь, что менты сами рискуют соваться в этот райончик. Как здесь жить-то можно? А ведь раньше где-то здесь жила моя Диана…

— Хочешь сказать, что ты меня вчера в этот гадюшник агитировал сорваться? — покосился я на друга.

— Не хочу. Я в "Дровах" был и Ирку Максову увидел. Не, ты прикинь, эта лярва там с каким-то додиком обжималась… А потом они свалили вместе, а я за ними… Ну, хотел удостовериться…

 — И чо — удостоверился?

— Не знаю… Я за ними в "Трясогузку" прикатил, а там, похоже, эта сука меня засекла и все.

— Что все? Ты почему в таком виде? — гаркнул я на Геныча, который явно был еще не в адеквате.

— Жек, я не знаю, — он понуро уставился в окно, а мне захотелось остановить машину и обнять его.